Первая, «Как отравили Булгакова», вышла в столичном «Алгоритме», вторую, «Крестный путь Сергея Есенина», опубликовал издательский дом «Сказочная дорога». Обе книги изданы практически одновременно и вместе с ранней работой Геннадия Смолина «Моцарт в преддверии вечности» образуют своеобразную трилогию, объединенную лейтмотивом «гений и злодейство».
Гениальностью и сопутствующей ей завистью Геннадий Смолин интересуется уже несколько десятков лет — писатель, как говорится, в теме. И если другие авторы испытывают недостаток в сюжетах, то Смолина сюжеты его книг находят сами. Так было с Моцартом. Так стало и с Булгаковым и Есениным.
«На сюжет о Михаиле Булгакове меня натолкнула случайность, — рассказывает Геннадий Смолин. — В 80-х годах я через одну свою приятельницу познакомился со второй женой Михаила Афанасьевича Любовью Евгеньевной Белозерской. Тогда она была уже глубоко почтенным человеком, ей было за 90 лет, но находилась в твердом уме и здравой памяти. И именно она поведала мне, что ее мужа отравили. Причем, отравили «ритуально». Это был первый толчок к написанию книги. А два года назад я опять же совершенно случайно наткнулся в журнале «Нефрология» на публикацию профессора медицины Леонида Ивановича Дворецкого, который был знаком с последней женой Булгакова Еленой Сергеевной Шиловской — она дала ему рецептуру, он ее изучил и пришел к заключению, что это было не лечение, а настоящее отравление. Проще говоря, писателю с помощью анальгетиков «сделали» хроническую почечную недостаточность, отчего он в течение шести месяцев скончался. У него были дикие боли».
Каковы же мотивы отравления Булгакова? «Обычная зависть людей, его окружавших, его коллег по писательскому ремеслу, — поясняет Геннадий Смолин. — Это своеобразный «коллективный Сальери». Режиссер Всеволод Мейерхольд завидовал Булгакову и писал на него доносы, писатель Владимир Билль-Белоцерковский предлагал Сталину расстрелять Булгакова как «контру», автор «Оптимистической трагедии», драматург Всеволод Вишневский тоже ненавидел Булгакова за талант и успех. Даже сам Алексей Толстой не мог простить Булгакову успеха его пьес во МХАТе. В общем, получился заговор этакого «коллективного Сальери». Об этом я и написал книгу, строго документальную, которая, надеюсь, позволит скорректировать важные вехи в трагической биографии Михаила Булгакова».
Сюжет из трагической биографии другого русского гения, поэта Сергея Есенина, к Геннадию Смолину тоже сам напросился, причем не без мистики. Началось все в далеком 1972 году, в Ленинграде, куда советский инженер Геннадий Смолин был послан в служебную командировку. Только обосновался в гостинице, как из гостиницы его попросили, потому как неожиданно приехала иностранная делегация. Слоняясь по Невскому, писатель случайно встретил приятеля из Академгородка, который, пользуясь своими знакомствами, устроил ему ночлег в «Англетере», причем в №5, где погиб Сергей Есенин.
«Есенинский» гостиничный номер оказался шестиместным, — вспоминает Геннадий Смолин. — Постояльцы всю ночь храпели наперебой, не давая мне уснуть. И я до самого утра смотрел на ту самую трубу водяного отопления, на которой, якобы, повесился Сергей Есенин. Смотрел и думал…».
Мысль, как известно, материальна, и через некоторое время есенинский сюжет напомнил писателю о себе — он познакомился с полковником МВД Эдуардом Александровичем Хлысталовым, автором трех авторитетных «криминальных» книг-исследований о русском поэте. Именно он консультировал отца и сына Безруковых, когда они работали над телесериалом о Сергее Есенине. Впрочем, полковник с Петровки, 38 рассказал Геннадию Смолину много больше того, что стало известно Виталию и Сергею Безруковым.
«Ничего случайного не бывает, — считает Геннадий Смолин. — Все карты, как говорится, были у меня на руках. И я решил освежить есенинский сюжет с точки зрения первоисточника. Я пришел к выводу, что Есенину просто не повезло. Его не хотели и не планировали убивать — весь вопрос был в этой злосчастной телеграмме Каменева. И выяснилось также, что врач Александр Гиляровский не принимал участия в освидетельствовании трупа поэта — его просто подставило ОГПУ. Впрочем, многие события, описанные в моей книге, вступают в противоречие даже с общепризнанными версиями биографии Есенина. И если читателю покажется, что эти события не могли иметь места, то это его право. Если же читатель примет мою версию, значит, это мой единомышленник».
