Ветеран трудового фронта Нина Никитична Орлова, 85-ти лет, жалуется на то, что участковый врач отказывается приходить к ней.

В редакцию народной газеты пришло письмо полное безысходности. «Если что не так, в урну выбросьте», — приписала в конце Нина Никитична, словно извиняясь.

…Когда началась война, ей было 16 лет. В октябре 41-го немцы заняли родную деревню, недалеко от Тарутино. «Согнали всех жителей деревни в одну большую избу, а сами расположились в остальных домах, — вспоминает ветеран. — Сильно не лютовали. Даже подкармливали. Сунут матери буханку: «На, матка, хлеба», — та и прячет ее под фартук. А животинку они всю извели — курей, поросят, коров. Когда мы немцам чистили картошку, мама очистки прятала под пол — на них оставались глазки, эти очистки мы потом весной посадили в землю. Пахали на себе — толпой девчонок облепим плуг как муравьи и тащим, сколько было сил. Очень голодно было. Когда свекольная ботва выросла, стало легче — мы ее варили и ели».

Спасаясь от голода, Нина пешком, а это 40 км пути, отправилась в Чехов. Там она поступила в ремесленное училище, а через год, в 1943-м, ее приняли токарем на военный завод, точить снаряды. «Однажды горячая стружка попала в глаз, меня долго лечили, — рассказывает Нина Никитична. — Работали с утра до ночи, и с ночи до утра, никаких выходных не было, страшно уставали. А когда война кончилась, нас с завода не отпустили. Начальство от нас все требовало: «Давайте! Давайте! Родине нужны снаряды!». Только в 1947-м разрешили уволиться, и я ушла в родную деревню».

Но Нина дома долго не задержалась. По деревне прошел слух, что рядом со станцией Обнинское появилась огороженная колючей проволокой зона, там есть хорошая работа и платят за нее не овсом и пшеном, а настоящими деньгами. Устроилась она рабочей в подсобное хозяйство, оно находилось в районе Пионерского проезда, там, где сейчас располагаются «Электросети» и другие коммунальные предприятия. «Я все умела делать — косить, пахать, коров доить, — вспоминает прошлое Нина Никитична. — Мы обеспечивали продуктами наших и немецких физиков. А однажды в одночасье все «фрицы» куда-то делись. Говорят, что одного из немцев застукали с рацией». По поводу немца с рацией, это, конечно, народная фантазия. Просто пришло время интернированных специалистов вернуть на родину.

Через какое-то время Нина Орлова нашла себе работу полегче, чем в подсобном хозяйстве, — уборщицей. «Я убиралась в секретном здании, где подводная лодка стояла, — рассказывает Нина Никитична. — Серьезную проверку прошла перед тем, как туда устроиться». А на пенсию вышла рано, в 42 года — астма замучила. Оформили инвалидность…

Сейчас Нина Никитична живет одна. Муж умер 10 лет назад, у детей — свои семьи. Ее не забывают: «Дочка часто приезжает из Москвы. Приносит мне пенсию по доверенности, оплачивает коммунальные счета. Сын живет в Истье, продукты мне приносит». Сама же Нина Никитична из дому выходит редко — сильно болят ноги, и передвигается она с помощью двух костылей. Только до ближайшего магазина дойдет, и все.

«Все бы ничего, да вот только здоровья совсем не стало. Бывает, из-за астмы скорую по 2-3 раза в неделю вызываю. Приезжают, помощь оказывают. А вот участковый врач отказался ко мне приходить, — жалуется Нина Никитична. — Так и сказал: «Не вызывайте меня больше, не приду». А самой мне ездить в поликлинику невозможно. На такси не наездишься, да и по ступенькам мне подниматься очень тяжело. У меня все болит, живу только на таблетках. Дали мне направление в стационар, но не кладут — говорят, очередь большая».

Все понятно — и то, что врачей не хватает, и что работают они на две ставки, и что коек в больнице мало, а больных много. Но разве можно бездушное отношение к пожилому человеку прикрыть «объективными причинами»? У Нины Никитичны денег на платную медицину нет. А бесплатная медицина, выходит, ей недоступна.