Планы восстановления

Руины белкинского дома — объект культурного наследия. Формально — охраняется государством. Фактически — восстанавливать дом тому, кому он принадлежит. С недавних пор — он в частной собственности фонда «Усадьба «Белкино», президент которого — предприниматель Андрей Дроздов.

Андрей Викторович поясняет, что обрушение стены никоим образом не влияет на планы восстановления дома: «Скоро по нашему заказу проведут геологоразведочные работы — пробьют несколько 20-метровых шурфов для исследования геологических пластов и подземных вод — это необходимо для изготовления проекта строительства. Проект, мы надеемся, нам сдадут осенью. А строительство нового здания начнется летом следующего года».

Новое здание, как обещают, будет точной копией старого. Возможно, даже с включением пригодных старых кирпичей. Назначение — культурно-общественное: музей, выставочный и концертный зал. Для сомневающихся, что это будет именно так, пример: восстановленный неподалеку флигель — это камерный концертный зал.

Кто виноват?

Возможно, при строительстве дома допустили, скажем так, «ошибки». Как говорит обнинский краевед Алексей Степанов, в нулевые годы происходило исследование фундамента дома, и оно показало, что фундамент удивительно слабый: «Глина с вкраплением камней». Почему так? «Возможно, подрядчик под давлением заказчика торопился и сэкономил», — предполагает краевед. Кроме того, Алексей Степанов обратил внимание на низкое качество кирпича, из которого сложен дом: «Тогда не было промышленных кирпичных заводов, кирпич делали на месте. Качество обжига в данном случае оставляло желать лучшего. Под воздействием погоды к нашему времени кирпичи превратились в труху».

Стены из-за слабого фундамента «гуляли» уже в начале XX века. Свидетельство тому — картина Валентина Серова «Зал старого дома» 1904 года. На ней — трещина через всю стену. Это тот самый дом — белкинский. в то время принадлежащий Борису Петровичу Обнинскому, далеко не бедному человеку, прокурору. Почему он не заботился о родовом гнезде, бог весть, Может, думал, что на его век хватит. И, правда, хватило — его расстреляли большевики в Крыму в 1920 году…

В послевоенное время барский дом стал общежитием, коммунальным жильем. В 50-е годы в его стенах образовались сквозные трещины в два пальца. Жить там стало невозможно, дом расселили. А потом, несмотря на охранный статус, разграбили. Местные жители разобрали крышу на свои нужды, что ускорило разрушение дома. То, что большинство хлипких стен на слабом фундаменте достояли до наших дней, — чудо.

А в двухстах метрах от барского дома — церковь, целая и невредимая, на десять лет его старше. Заказчик строительства все тот же — граф Иван Воронцов. И подрядчик тот же — архитектор Карл Иванович Бланк, знаменитейший мастер последней трети XVIII века.

Церковь — стоит, а дом — в руинах. Почему? Борисоглебский храм всегда был под крышей, и в советское время тоже. Конечно, это способствовало его сохранению. И, судя по его строгим вертикалям, он стоит на хорошем фундаменте. Можно предположить, что при строительстве церквей «экономить» не стремились — Бога боялись.