Семь дней войны
Корнеев хорошо учился в школе, выпускной вечер у него был в субботу, 21 июня 1941-го. «Мы чувствовали, что война неизбежна, — рассказывал он. — И чтобы не идти на фронт рядовыми, многие из нас стремились попасть в военные училища. Накануне мне пришел вызов из Севастопольского артиллерийского училища ВМФ. В воскресенье меня родители провожали на поезд. И тут по радио Молотов объявил, что началась война, Севастополь бомбили. Матушка моя заплакала: «Куда ты едешь!» А отец, прошедший гражданскую войну, сказал: «Я верю, что ты не станешь прятаться за спины товарищей. Но и на рожон не лезь, с той стороны вовсе не дураки воюют».
Учиться в училище долго не пришлось. 30 октября 1941 года объявили боевую тревогу, и курсантов отправили ночным пешим маршем под Бахчисарай, на рубеж речки Кача — заткнуть дыру в обороне Севастополя было больше некем. Курсанты, не имевшие никакого боевого опыта, обороняли рубеж 7 дней!
«Я хорошо помню первый бой, — вспоминал Николай Андреевич. — Они показались из-за реки. Я установил прицел винтовки на километровую дистанцию и стал беспорядочно стрелять. Вдруг вижу — один из немцев уже недалеко, я прицелился на уровень живота, нажал на спусковой крючок — он покачнулся и упал. После нескольких залпов немцы бросились обратно за речку. Мы за ними на другой берег. Там смотрю — совсем рядом, в десяти метрах, лежит немец и стреляет из автомата. Он меня не видит. Я залег, прицелился ему в голову и промазал! Он развернулся и как дал по мне очередь! Пулями срезал вещмешок, что был у меня за спиной. Чувствую, что-то мокрое, а это рыбные консервы по лицу текут. Я из кармана достал гранату, бросил в него и побежал к своим, потому что без винтовки остался — немец своей очередью расщепил ее приклад. Смотрю, лежит тот, которого я убил выстрелом — рана у него в горле. И тут до меня дошло, что со страху я не перевел прицел на короткую дистанцию — пули уходили вверх. Лежит такой белокурый. И подумал я: сообщат его матери, и зарыдает она. Вся злость прошла. Но если бы меня убили, рыдала бы моя мать».
Через несколько дней 18-летнего Корнеева, когда тот был в разведке, тяжело ранили — разрывная пуля попала в левое плечо, раздробила кость. Его эвакуировали морем, а рана полностью зажила только через четыре года. За оборону Севастополя Николая Андреевича наградили медалью «За отвагу», которая нашла его спустя 11 лет, когда тот уже закончил Тимирязевскую академию.
Радиоактивный след
После ранения Корнеев вернулся в родное село, недолго поработал военруком в школе и в 1943-м поступил учиться в Москву на агронома. Когда получил диплом, его распределили в страшную глухомань — на опытную станцию в Казахстан, а там степь да степь кругом. Это и определило дальнейший жизненный путь. Чем там заниматься агроному? Выращивать новые сорта трав для животноводства. Ему удалось вывести новый вид житняка (трава такая), благодаря чему защитил кандидатскую.
А дальше — не было бы счастья, да несчастье помогло — на комбинате «Маяк» произошла радиационная авария с тяжелыми последствиями — образовался Южно-Уральский радиоактивный след, длиной 300 км, людей из него выселили. «Раззявы!» — ругался на виновников произошедшего «атомный» министр Славский. Но надо же было что-то делать. И по поручению Славского там создают Опытную научно-исследовательскую станцию (ОНИС). Ее цель — на зараженных землях наладить безопасное сельское хозяйство. В 1960-м начальником станции назначили Корнеева. Там он задержался почти на 10 лет.
Это был непростой период жизни Николая Андреевича. Он оказался в положении «хуже губернаторского» — коллектив достался сложный, если не сказать склочный, сверху же постоянно сыпались директивы и приказы; давай-давай! Из-за высокого нервного напряжения расстроилось здоровье, шалили сердце, почки. Но он, крепкий духом и телом, выдержал. Были поставлены сотни, если не тысячи опытов — смотрели, думали, как минимизировать количество стронция-90 в молоке и мясе, и — главное — нашли способы сделать сельхозпродукцию безопасной. В результате — докторская степень, звание академика и монография «Снижение радиоактивности в растениях и продуктах животноводства». Министр Славский выдвигал труды Корнеева на Ленинскую премию. Но из-за интриг он ее не получил.
Директор института
В 1970-м в стране было решено создать институт сельскохозяйственной радиологии (ВНИИСХР). Его «посадили» в Обнинске. Директором назначили Корнеева. Не зря — в научных кругах к этому времени у него была и известность, и авторитет. У него — звание академика. «Институт создавался для разработки методов защиты сельского хозяйства на случай ядерной войны, — говорит Дина Козьмина, работающая в нем с 1976 года. — Все работы имели гриф «совершенно секретно» или даже «особой важности». К нынешнему времени все уже рассекречено».
Исследования, со слов Дины Николаевны, проходили на секретном полигоне во Владимирской области — искусственно заражали местность радионуклидами, имитируя последствия ядерного взрыва, и искали способы защиты сельского хозяйства, смотрели, как идет переход радионуклидов из почвы в растения, от них — в организм животных, думали, как этот процесс минимизировать. На эти темы, разумеется, не было никаких открытых публикаций. Но, судя по тому, что в 80-е годы Корнеева наградили Государственной премией СССР, работа шла успешно. «Премию дали за разработки по закрытым темам», — поясняет Козьмина.
Приходилось заниматься не только наукой. Главной заботой директора стало строительство корпусов института на Киевском шоссе. Он, искусный дипломат, подружился с первыми лицами города — начальником стройки Юрием Усом и первым секретарем горкома Иваном Новиковым. От этих людей во многом зависели темпы строительства, и Корнеев старался сделать так, чтобы городское начальство воспринимало это дело как свое личное. К тому же Корнеева сближало с Новиковым то, что оба — ветераны войны, получившие тяжелые ранения. Им было о чем поговорить в неформальной обстановке. Новиков Корнееву благоволил. И когда Николай Андреевич не выполнял план помощи подшефным колхозам, что было абсолютно недопустимо, Иван Васильевич не метал в его адрес «громы и молнии» — прощал.
В 1986-м грянула чернобыльская катастрофа, и все силы обнинского института бросили на защиту сельского хозяйства зараженных радиацией районов. Николай Корнеев возглавил комиссию по ликвидации последствий аварии при минагропроме. Сам он несколько раз посещал закрытую зону. Результат — десятки различных рекомендаций, как обезопасить продукцию — зерно, молоко, мясо. Над этими рекомендациями трудились сотни радиобиологов, но заслуга Николая Андреевича в этом неоспорима. Трое его учеников в начале нулевых за эти работы получили высшую награду России для ученых — Государственную премию.
У Корнеева не сложились отношения с его непосредственным руководством в министерстве. В 1989 году произошел какой-то конфликт. «Дело дошло до того, что в ответ на претензии начальства Николай Андреевич, было ему тогда 66 лет, написал заявление об уходе, — рассказывает Дина Николаевна Козьмина. — Он думал, что бумагу не подпишут. А ее взяли и подписали. Корнеев был удивлен и опечален — остался ни с чем».
Он остался в институте. Сначала заведующим лабораторией, потом — главным научным сотрудником информационного отдела. Оставался при этом самым авторитетным человеком во ВНИИСХР — заседал в диссертационных советах, был оппонентом на защитах диссертаций, выступал на различных конференциях. И очень любил праздники — всегда был в центре внимания сотрудников. «К нему все относились с глубоким уважением», — говорит Козьмина.
Казалось бы, что еще нужно человеку в старости? Почивай себе на академических лаврах да наставляй молодежь. Но Корнеев и в преклонных годах не снижает активности — начинает пробивать идею создания Музея Первой в мире АЭС. В 2009 году добивается даже встречи с президентом страны, в то время им был Дмитрий Медведев. Проблемой занялись на самом высоком уровне. В результате в ФЭИ создан отраслевой мемориальный комплекс, а на первую атомную водят экскурсии.
***
Корнеева в Обнинске помнят и чтут. У входа в его институт в 2020 году установили мемориальную доску.
