Мое детство — счастливый случай
Марина Александровна родилась в 1937 году, аккурат на пике сталинских репрессий. Отец Шеманской был осужден, и его молодой беременной жене сообщили: «Вашему мужу полагается десять лет без права переписки» по 58-й статье. Тогда 20-летняя девушка на сносях бежала из Кемерова в северную Пальмиру, чтобы спастись самой и спасти еще не рожденную Марину Александровну, иначе их ждала бы та же участь — арест. «Моя беременная мама несется к следователю. Тот ей отвечает — бери чемоданчик, свое пузо — и к родственникам, в Ленинград!
Я сделаю вид, что не видел тебя. Она почему-то ему поверила и до конца жизни молилась за него. Ведь он спас нас», — рассказывает Шеманская. Но, как водится, жена врага народа не могла найти себе пристанища в северной столице и уехала в Пушкин, что чуть поодаль от Ленинграда. Там, подальше от посторонних глаз, родилась Марина Александровна.
Там, где растет земляника
Когда началась война, Шеманской было всего четыре года. И если расспрашивать ее о тех страшных событиях, то хронологию она, конечно, не воссоздаст. Но помнит яркие вспышки, фрагменты ужаса и тяжелого детства, которое сегодня на ее устах становится той единственной для жителей наукограда возможностью понять, каково это — пережить блокаду...
Детей старались вывозить из Ленинграда. Самолетами, машинами, на лошадях. Всегда ночью, пока немец не видит. Чтобы вывезти из города маленькую Марину, ее мать устроилась работать нянечкой в детский сад. Их вывезли в дачные детсадовские места на пригородном поезде.
На Марине Александровне была надета белая рубашка, где красными нитками было вышито: «Марина Чекулаева. Ленинград. Улица Кирочная, 11». Это на случай, если ребенок потеряется. Рубашка, кстати, сохранилась до сих пор. «Мы высадились недалеко от линии фронта. Были слышны взрывы, поэтому сопровождающие поняли — пути нет.
Детей вывезти нельзя. Нас бегом отправили на вокзал. И без еды, без питья мы добирались оттуда две недели обратно в Ленинград. Так долго, потому что фашисты бомбили железнодорожные пути. Шли мы только ночью и без огней. И когда мы пробирались через лес, я впервые увидела землянику. Настоящую ягоду». Это воспоминание стало одним из самых ярких в калейдоскопе детства военного времени Шеманской.
Счастливый случай
«Мое блокадное детство — это счастливый случай. Когда фашисты пошли на Ленинград с запада, все ломанулись на восток. Но никто не знал, что немцы уже поджидают нас и с другой стороны. Под грохот канонады все бежали обратно, в город.
Немцы замыкали блокаду. Враг уже разбомбил все амбары с продовольствием. И по счастливой случайности, родственники нам с мамой всучили мешок картошки и пачку столярного клея. Этим мы и питались, потому и остались в живых — из клея варили бульон, понемногу ели картошку, а потом доедали картофельные очистки. Голод был страшный.
В начале блокады еще не было карточной системы, по которой мы потом получали «ленинградский» паек», — вспоминает Марина Александровна. А на пепелище разбомбленных амбаров приходили жители блокадного города и собирали пепел в банки. Затем продавали на рынке. И цена за этот песок варьировалась в зависимости от того, с какой глубины он был выкопан — иногда, просеяв, в нем можно было найти остатки крупы или сахара.
Одна жизнь на всю любовь
После войны подросшая Марина вместе с матерью вновь вернулась в Сибирь. Здесь она выросла и встретила своего будущего мужа Валерия Шеманского. Вместе они прожили 64 года. Несколько лет назад его не стало. «Вот знаете, как говорят, что есть что-то больше, чем любовь. Та жизнь, которую мы прожили вместе — дар. И это больше любви, больше целого мира. Он всегда любил готовить, — рассказывает Марина Александровна. — А я лишь раздавала указания. А сейчас что?
Я же совсем ничего не умею! И на кого он меня оставил?» Их судьба была совсем не простой — множественные переезды, потеря сына, смерть родителей Шеманской. Как говорит сама Марина Александровна, беды их сплотили. И как бы ей хотелось, чтобы люди сейчас умели так любить, «как мы тогда».
Валерий долгое время строил партийную карьеру в Казахстане. Как говорит Марина Александровна — «трудился партийным боссом». Но по образованию был физиком, и когда в 90-х годах Назарбаев начал строить свою корпорацию и продавать уран, то обратился к Шеманскому, как к высококлассному специалисту. Так они оказались в Алма-Ате, а в наукоград приехали много позже, в девяностых годах. Квартиру здесь получили благодаря Славскому — ее выдали в Обнинске для родителей Марины. Приехали и остались строить жизнь в чудесной квартире на первом этаже одного из домов «намоленного», как говорит Шеманская, Старого города.
Бойкая и звонкая
Марине Шеманской 86 лет. Она играет на фортепиано, устраивает девичники с подругами, громко и с задором разговаривает с приятельницами по телефону. Рассказывает детям в школах о своем блокадном детстве, но никогда об ужасах войны. Лишь о силе духа тысяч и тысяч ленинградцев и о том, что «порой было непросто». Совсем недавно она победила тяжелую болезнь, но уже оправилась.
И вот сегодня она собирается прочитать, как сама говорит, «тронную речь» в Клубе ветеранов для знакомых ей товарищей, с которыми у них на всех одно тяжелое детство. Тяжелое, закаляющее, но по-настоящему важное для каждого из них. И для каждого из нас.
