Об этом рассказала сотрудница лаборатории радиобиологии и экотоксикологии растений №6 ВНИИСХРАЭ Полина Волкова.
Выбор собеседника отнюдь не случаен. Во-первых, Полина Волкова недавно стала победителем научного конкурса, прошедшего в рамках Третьей международной конференции по радиоэкологии и радиоактивности окружающей среды в Барселоне, — ее работа «Генетическая изменчивость в хронически облучаемых популяциях растений» была отмечена наградой для молодых исследователей, учрежденной Международным союзом радиоэкологии, а во-вторых, она являет собой показательный пример того, как в первом наукограде России возможно делать полноценную и интересную научную карьеру.
Полине Волковой 25 лет, она уже год как имеет научную степень кандидата биологических наук, а успешный доклад в Барселоне, по ее словам, есть более углубленная и расширенная версия идей, затронутых в диссертационной работе — неудивительно, что к молодой, талантливой и целеустремленной сотруднице начальство уже начало «прикреплять» аспирантов. А ведь так и до докторской диссертации рукой подать.
Впрочем, сама Полина не ищет научных чинов и степеней, ее интересует сама наука: «Мой начальник намерен меня «защитить» в ближайшие три-четыре года, но я такой перспективы опасаюсь. Я была в Америке и Европе — там нет «кандидатов» и «докторов», а есть только одна ученая степень Ph.D — буквально «доктор философии». Это означает, что ты хороший ученый, знаешь толк в своей науке. Мне это нравится. Нередко степень кандидата наук воспринимается как полуфабрикат — человек вроде бы отсидел аспирантуру и что-то там понимает. Сейчас ведутся дискуссии о переходе и России на одностадийную систему ученых степеней, и на мой взгляд, эта идея весьма неплоха».
Научные предпочтения и интересы Полины Волковой находятся в буквальном смысле в поле. А точнее, на загрязненных в результате Чернобыльской аварии территориях — именно там она со своими коллегами собирает уникальные радиоэкологические данные, которые используют в своей работе не только российские ученые, но и их зарубежные коллеги. А радиобиологи из Франции, Бельгии, Норвегии, Германии регулярно поддерживают контакты с лабораторией №6, поскольку в этих странах недостаточно полевых площадок, и тамошним ученым интересны данные, которые можно получить в России.
«Мы работаем в Брянской области, которая была сильнее других областей России загрязнена радиоактивными выпадениями после Чернобыльской аварии, — говорит Полина Волкова. — Природа там была загрязнена достаточно сильно, хотя сейчас дозы облучения совсем не такие высокие, как четверть века назад. В смысле радиационной эпидемиологии уже практически не важно, где вы живете, в Брянской области или на Алтае — вреда для здоровья не будет. А вот что касается растений, которые, в отличие от людей, не перемещаются и ничем и никем не защищены, то здесь мы имеем уникальный полигон для исследований. И это не повод для гордости, но для радиологической науки это очень важно и ценно. В результате крупныхтехногенных аварий появились Восточно-Уральский радиоактивный след и Постчернобыльские территории, и теперь у нас в России имеются уникальные площадки для исследований, каковых нет нигде в мире, и этим обстоятельством нельзя не воспользоваться — поэтому исследования эпидемиологических и экологических последствий облучения в нашей стране проводятся на очень высоком уровне.
Растения особенно удобны для радиоэкологических исследований из-за своей неподвижности, так как при наличии хорошей дозиметрической модели ты можешь достаточно точно оценить дозу, полученную ими, и построить четкую зависимость количества мутаций в геноме этих растений и иных показателей от дозы облучения. В нашем случае объект исследования — это сосна обыкновенная. Мы хотим понять, будут ли эти деревья эволюционировать, будут ли они адаптироваться — ведь они облучаются уже почти три десятка лет».
Каково практическое применение результатов этой работы? «Международные организации МАГАТЭ, МКРЗ, НКДАР, которые на международном уровне занимаются контролем радиационной обстановки и разрабатывают принципы и нормы защиты человека и природы, сейчас меняют парадигму в оценке того, как нужно подходить к радиационному воздействию, — поясняет Полина Волкова. — Если первоначально центром внимания была защита человека, для которого существуют четкие нормы опасных и безопасных доз, и эти же нормы автоматически принимались как безопасные для природы («Защищен человек — защищена биота»), то сейчас учёные пытаются уйти от этой позиции и начать разработку четкого нормирования радиационного воздействия для природы, отдельно для каждого природного объекта. Много данных, полученных в лабораториях. Но полевых данных, полученных на природных полигонах, в мире очень мало. А у нас в России полигоны уникальные. Зарубежные специалисты испытывают недостаток в данных полевых экспериментов. Тем не менее, их исследования тоже должны на чем-то базироваться. И базируются они зачастую в том числе и на данных наших экспериментов».
Дополнения к материалу:
[toggle_box]
[toggle_item icon="no" title="Из первых рук"]
Полина Волкова: «Я окончила кафедру биологии ИАТЭ НИЯУ МИФИ, причем окончила дважды. Сначала специалитет, а затем магистратуру. В лаборатории радиобиологии и экотоксикологии растений я работаю с третьего курса института, то есть с 2009 года. Во ВНИИСХРАЭ я пришла на дипломную практику – кафедра биологии ИАТЭ НИЯУ МИФИ, которой тогда еще руководил академик Анатолий Цыб, рекомендовала меня моему нынешнему руководителю, заведующему лабораторией Станиславу Гераськину,доктору биологических наук, одному из самых влиятельных и авторитетных радиобиологов России. У нас с моим шефом хороший тандем: я умею хорошо и быстро работать руками, люблю придумывать эксперименты, а Станислав Алексеевич умеет очень хорошо ставить задачи и выдвигать базовые идеи. Почему я выбрала радиобиологию? В старших классах я знала, что хочу быть просто биологом. Но поскольку я жила в курортном городе Анапе, то о радиоэкологии я еще не помышляла. А уже в Обнинске, в ИАТЭ НИЯУ МИФИ и во ВНИИСХРАЭ, я смогла полностью сформировать свои научные предпочтения».
[/toggle_item]
[/toggle_box]
