На днях в редакцию народной газеты обратились пожилые жители Обнинска. Те, кого называют «детьми войны». Формально, правда, такой категории не существует — нет никаких реестров с именами, нет удостоверений, нет закона и статуса. Никакие льготы, соответственно, для них не прописаны. Что же взволновало пожилых горожан?

Раздача несуществующих льгот

«Год назад, накануне выборов — и это уже второй случай — мне позвонили домой какие-то люди, — рассказывает Полина Павловна Сомова (имя изменено по просьбе пожилой женщине). — Узнав мой возраст (79 лет), сказали, что я официально отношусь к категории «дети войны». Мне пообещали льготы, которые, дескать, власть нынешняя утаивает от нас. Потом пригласили на встречу с кандидатами в депутаты левых взглядов с целью уточнить мои персональные данные. Рассказали, что мне полагаются выплаты — достаточно написать заявление. А еще попросили поддержать кандидата от партии на выборах. Но прошел уже год с той поры, а никаких льгот я так не получила».

А недавно Полине Павловне вновь позвонили. И опять рассказывали про льготы, полагающиеся ей по категории «дети войны». И опять — во время предвыборной кампании.

«Конечно, пенсия у меня небольшая, — продолжает Сомова. — Я была бы рада любой прибавке. И считаю, что заслужила ее. Тем более, я — одинокая пенсионерка. Но для меня было очень обидно понять, что мной манипулируют в очередной политической возне. А еще было очень тяжело вновь окунуться в то страшное время, вспомнить детство».

Ужасы детства

…Полина родилась в 20 километрах отсюда, в деревне Крюково — там во время Великой Отечественной войны шли ожесточенные бои за Москву.

Память Полины, как кинолента, хранит множество деталей той поры, особенно когда в дом к ним вошли немцы, напугав дулами автоматов, направленными в сторону детей: ни отца, ни старшего брата не было — они сражались на Белорусском фронте. А потом была оккупация. Дом сожгли. Семья с тремя детьми оказалась накануне зимы без крыши над головой. Благо, приютили соседи. Еще Полина помнит постоянный голод, который порой был сильнее чувства страха за свою жизнь.

«После войны, — продолжает прошедшая через фашистский гнет женщина, — жили плохо: земля не рожала, люди умирали с голода. А примерно в 48-м стали немного разживаться. Мама привезла четыре пуда зерна, их оставили у родни в другом селе. Помню, как мы их таскали в котомках через плечо: пешком шли, босиком…».

«Все ужасы войны, оккупации моя мама пережила вновь, когда ей позвонили по поводу каких-то мифических льгот, положенных «детям войны», — возмущается дочка Полины Павловны. — Более того, наша пожилая родственница из соседнего района рассказала, что недавно им уже раздали какие-то медальки. Сказали, что это награды такие. Она очень обрадовалась — вот, мол, помнят о нас. А потом стала узнавать, и оказалось, что это ничего не значащие значки, бутафория. Я понимаю, что в политической борьбе все средства хороши. Но есть же грань. Нельзя зарабатывать себе политический капитал на обмане пожилых людей. И еще мне интересно — неужели эти активисты думают, что старики все забыли? Нет. Они прекрасно помнят, как их уже не раз хотели обвести вокруг пальца».