В начале лета мы ехали на малоярославецкий слет. Где-то не туда свернули, покатили по проселочной дороге, увидели идущих по обочине мальчишек с лопатами:

— Ребята, вы не на слет?
— Нет. Мы бойца поднимать.
— А можно с вами?

Вот так все и получилось. И до этого, вроде, была в моей жизни Великая Война — школьным почетным караулом — с автоматами! — у Вечного огня, рассказами танкиста, приглашенного педагогом в институте, книгами, фильмами, Парадом победы…

Но первый поднятый боец — это другая война. Это просто меняет картину мира. После этого ощущаешь все по-другому: бродя по лесу, видишь вместо ям бывшие блиндажи и орудийные позиции, чувствуешь под ногой провалы — стрелковые ячейки. Их много, очень много в наших лесах. И очень много солдат осталось в них. Людей, понимаете? Людей, которые ждут, что их отпоют и похоронят. Или хотя бы вспомнят.

И когда видишь, как это было — как оставляли в воронках, а иногда прямо в них же и расстреливали, и добивали взрывами наших солдат, и видишь, сколько их по всем лесам, по высоким речным берегам, по придорожью — понимаешь, что наша земля напоена кровью и состоит из крови. Крови 20 миллионов погибших в этой войне. Крови твоих предков с твоими генами. И как ее, такую землю, бросить и убежать «в сытую заграницу»?

А поднимать бойца с опытными поисковиками не страшно. Просто как-то очень эмоционально трепетно, как будто он еще живой, и ему важно, как с ним обращаются. Бережно берем руками в перчатках…

Почти ничего от солдат той войны не осталось. Даже часть тонких костей растворилась в земле. Сапоги, расческа… Никаких надписей… Сзади «звенят» в земле гильзы от патронов итальянской винтовки, из которой его добивали. А под ним — ящик от пулемета Гочкиса и граната, которую он не успел бросить в своем последнем бою.

А вот… Медальон! Это, оказывается, такая коричневая, вроде эбонитовой, закручивающаяся трубочка. Высшая степень тревоги и надежды. И счастье. Потому что у отряда, с которым мы работали, это был 345-й боец, а с медальонами было меньше полусотни. Медальон снова облепляют «его» землей и уносят — его будет открывать эксперт.

А останки бойца забирают в лагерь отряда, и ребята приносят ему букет полевых цветов. Перезахоронение — осенью.

Мне удивительно повезло — тот первый боец был с медальоном, медальон оказался не пустым, текст прочитали. Его звали Кузнецов Петр Федорович, был указан адрес жены в Москве. К сожалению, их дом расселили, и все поиски оказались напрасны. Останки бойца перезахоронили в братской могиле.

Не были мы на перезахоронении. И с отрядом поработать больше не удалось.

Только каждой весной приходим мы в рощу, где принял свой последний бой Кузнецов Петр Федорович. Просто так приходим, без помпы и парада.
Как родственники.

Галина ЛЕПЕШИНА