Первый офицер

Автор: 22 сентября 2022 13670
Первый офицер

Юрий Смолин три месяца провел на фронте — был командиром штурмовой группы Отдельного добровольческого батальона 5Z Барс. Он был первым обнинским офицером, кто пошел воевать добровольцем

Решение

 Весной Юрий Смолин смотрел сюжет, где показывали пленных азовцев с «Азовстали», а они все в свастиках: «Мне стало досадно, что такая пакость по земле ходит. Я офицер, мой отец и дядя тоже офицеры. Два деда воевали, мой прадед под Ленинградом без вести пропал — и семья прекрасно понимала, что он был убит. Фашисты жгли людей в Хатыни, потом в Одессе…»

Утром он пошел в военкомат и написал заявление, что хочет участвовать добровольцем в спецоперации. Когда Смолина вызвали, оказалось, что он — первый офицер-доброволец из Обнинска.

Потом был полевой лагерь под Новочеркасском, выдали форму, оружие… Колонна двигалась к границе с Украиной. Воевать ехали в основном взрослые люди 40-50 лет. «Народ был идейный, — вспоминает Юрий Анатольевич. — Те, кто понимал, что врага нужно остановить на дальних подступах к нашей стране».

Как только пересекли «нитку» — границу, стали слышны взрывы. База отдельного добровольческого штурмового батальона 5Z Барс располагалась в Изюме.

Юрия Смолина в редакции знают хорошо. Сейчас он обнинец, но родился и вырос в Козельске. И два года назад активно включился в проект по увековечиванию памяти героической обороны Козельска от войск Батыя в 1238 году. Его поддержал депутат Госдумы Геннадий Скляр: «Юрий Анатольевич — неравнодушный человек, бережно хранящий историческую память, всегда настроен на созидание». От себя добавим — отважный и честный. Такими сильна земля наша.

Мы воевали с нацистами

«Мы воевали не с украинцами, а с нациками, с «гансами», с «укропами». С теми, кто с оружием в руках прикрывает нацистский режим, пропагандируя верховенство украинцев над другим народом. Как когда–то это делали фашисты — «Германия превыше всего», — говорит Смолин.

Однажды при зачистке деревеньки были взяты пленные. Старшего сержанта отправили в штаб, остальных раздели до пояса — они все в наколках с фашистскими крестами. Во дворе стояла их «Нива», в ней вещи: стиральная машинка, ковер, еще какая-то ерунда. А в сарае обнаружены два еще теплых трупа — гражданские мужчина и женщина. «Это были мародеры, которые убили своих сограждан, — рассказывает Смолин, и лицо у него каменеет. — А 13 июля на центр Изюма сбросили ракету с лепестковыми минами. 14-го — еще одну. Взрослому такая мина ломает ноги, а ребенку — ноги отрывает. Сбросить на гражданских такие мины — верх подлости. Ни один военный не пострадал, они в центре не стояли. Я задавался вопросом: ведь те, кто стреляет — командир, корректировщик, наводчик — они же понимают, что делают? Как может армия стрелять по своим людям? Мы эти мины убирали — на палку надевали пластиковую бутылку с отрезанным донышком, и ей подхватывали «лепестки».

Время меняло взгляды

Когда шли на передовую, получали сухпаек. Он довольно большой, и с собой брали только тушенку, шоколад, галеты. Вернувшись, относили, что оставляли в лагере, местным жителям. Да и обычная еда оставалась — по три–четыре армейских термоса. «Ребята носили еду к пятиэтажному общежитию, — вспоминает Смолин. — Ставили бачки, клали половник — бери, сколько надо. И вот женщина лет сорока подходит, наполнила кастрюльку. Я, говорит, когда война началась, за украинскую армию переживала. А потом, когда они тут были, я воровала еду для детей. А вы пришли — и гуманитарку раздаете, и кормите. И тут у нее горло перехватило... В такие минуты понимаешь, что ты здесь нужен. Что не напрасно рискуешь жизнью».

«Самый частый вопрос, который приходилось слышать: «Ребята, вы не уйдете?» — продолжает Юрий Анатольевич. — Мы говорили, что не уйдем. А в Изюме не сдержали слово. Вроде я лично был ни при чем — наши покинули Изюм, когда я уже домой вернулся. А все равно стыдно.

Получается, оставили людей в беде. Конечно, там разные есть. И молодежь есть, проукраински настроенная. Но время меняло взгляды… Как военный человек я понимаю, что в Изюме так было надо. Мы не могли сдержать натиск. Нас в батальоне осталось 40 человек, а по штату должно быть 400».

Это война

«Это действительно война: существует фронт, мы воюем с регулярной армией, численность которой превышает нашу, фронт растянут на 3 тысячи километров, армия противника очень хорошо вооружена — у них современное НАТОвское вооружение: вертолеты, самолеты, ракеты, такие средства электронной борьбы, что нам только мечтать можно, — рассуждает офицер. — Они очень сильно мотивированы.

А вот того же самого о многих жителях нашей страны сказать нельзя. У нас люди живут в зоне комфорта, у них ничего не поменялось, и они не думают, что где-то льется в прямом смысле кровь бойцов. Что мы защищаем нашу Родину. Я бы таких отвез на экскурсию на линию фронта.

«Укропы», отступая, населенные пункты просто стирают артиллерией. Люди уходят, остаются кошки, собаки, куры…Я таких худых кошек в жизни не видел! Особое развлечение у нациков — стрелять в тела павших. Погибших они не хоронили. Трупы вздувались — и их веселило, с каким звуком они взрывались при выстреле».

В Белгороде

Когда Смолин возвращался домой, остановился в Белгороде. До поезда оставалось 5 часов. Захотелось поесть. Зашел в ресторан, сделал заказ, а был он в форме. Когда захотел расплатиться, официант сказал, что счет уже оплачен. Это решение руководства ресторана. С защитника Родины денег брать не будут. На улице купил домой конфет. Продавщица добавила пакет с кексами: «Это вам подарок — в поезде поесть». Те, кто находятся близко от военных действий, совсем по-другому видят жизнь.

Юрий Смолин обращается к жителям Обнинска с просьбой о помощи для покупки прицелов и тепловизоров для отдельного добровольческого штурмового батальона 5Z Барс.
Номер карты 4276 2200 1584 1433
Получатель: Наталья Юрьевна

© 2018 Портал НГ-РЕГИОН Все права защищены