Семью Березнеров в Обнинске знают отлично. Лев  — депутат городского Собрания. Его старший брат Дмитрий  — известный спортсмен и тренер. А их отец Александр Львович много лет руководил частной крупной городской аптечной сетью.

История практически каждой семьи тесно связана с Великой Отечественной  войной. От отца к сыну передаются рассказы, постепенно становящиеся легендами. Старые письма, фотографии — все эти овеществленные следы тесного переплетения судьбы отдельного человека и целой страны.

Когда речь заходит о военном поколении, подобные фразы не звучат пафосно. Они так жили, и это не поза, не тяга к «красивости». В то же время со стороны рассказы об этих людях кажутся достойными пера Джека Лондона, поскольку это не про обыденное существование, а  про любовь, предательство и верность.

Семья Березнеров берет свое начало на знаменитых Ленских золотых приисках,  Иркутская губерния,  Витимский район, поселок Бодайбо. Работали там политические ссыльные. Рядом жили и трудились социалисты, анархисты, эсеры, меньшевики — взрывоопасная смесь убеждений, непримиримых политических противоречий и необходимости как­то всем вместе выживать, работать, жениться и рожать детей.

Семья Березнеров была, как и большинство в то время, многодетной. Брат, Николай, встал на сторону Октябрьской революции. И принял самое активное участие в борьбе с адмиралом Колчаком. Попал в  книгу о Ленских золотых  приисках, причем рассказ о нем предваряется эпиграфом Ленина: «… и вскоре после этого от Колчака остались одни сверкающие пятки».

«Группа товарища Березнера», как писала газета того времени «Бодайбинский рабочий», сумела взять под контроль поселок Бодайбо. Правда, ненадолго, и  кончилось это восстание трагически. Как говорится в книге, рабочие вняли слезным мольбам одного из офицеров и выпустили его из плена. А он вскоре вернулся с подмогой. Колчаковцы напали, вновь взяли поселок, а повстанцев расстреляли.

Расстреляли взрослых членов семьи, младшие дети были отданы в московский детский дом им. Свердлова.  Лев вырос, выучился, успел поработать, а затем по спецнабору пошел в авиацию, в «сталинские соколы».  Парни с большим энтузиазмом записывались в летные училища. Служить Родине, защищая ее небо — что может быть почетнее и романтичнее?

На фотографии, которую  19-­летний Лев отправил своему брату, с обратной стороны надпись, которая современному читателю кажется странной и абсолютно непонятной. «На снимке я чистый, но чистка еще впереди».  Речь идет о мероприятии, в котором участвовали все комсомольцы. Раз в год требовалось отчитаться перед товарищами – рассказать о том, какую пользу за это время принес организации и стране, покаяться в неблаговидных поступках. Такой советский аналог исповеди. И по ее итогам выносилось решение — останешься ты членом ВЛКСМ, или тебя исключат. И люди действительно хотели не просто жить, зарабатывать потихоньку на себя и свою семью. Им было важно приносить пользу своей стране.

После летного училища Льва Васильевича оправили служить  в Крым,  под Джанкой — 40-­й авиаполк ВВС Черноморского флота. И оттуда он, как многие в те годы, попал в лагеря. Семнадцать месяцев по обвинению в «потере политической бдительности». Письма во все инстанции с объяснениями: произошла трагическая ошибка, я невиновен. И, казалось бы, невозможное – карательная машина дала задний ход. Летчика не только освободили, но даже восстановили в воинском звании и занимаемой должности. Хотя, разумеется, семнадцать месяцев издевательств, боли и унижения ничем не компенсируешь.  И многие навсегда затаили бы злость, засомневались в выборе своего пути.

Лев же после освобождения вновь вернулся в свой авиаполк. Это было сродни подвигу, ведь те, по чьему доносу он попал в лагеря, продолжали служить рядом с ним. Им ровно ничего не было за то, что они чуть не сломали своему сослуживцу жизнь. 

Вскоре Лев  познакомился с будущей женой,  Ревеккой.  Красивая молодая пара — летчик и будущая учительница. Молодость, взаимная любовь, важная, интересная работа  — казалось бы, для счастья есть все. Шел 40-­й, предвоенный год…

Грянула война, и, разумеется, с первых же ее дней  военно­морские силы Черноморского флота под командованием адмирала Октябрьского принимали участие в боевых действиях. На снимке в газете «Известия» от 30 июля 1941 года командир боевого звена, старший лейтенант ЛевБерезнер и его экипаж.  И подпись под фото: к тому моменту они совершили более 20 боевых вылетов. Бомбили Плоешти, Констанцу и Сульничи.

Это огромная цифра и практически нереальный риск. На фанерных самолетах, в которых единственная металлическая часть — мотор, а из вооружения — бомбы и пулемет, а запаса топлива не хватает на то, чтобы, отбомбившись, вернуться на свой аэродром, и требуется уходить на так называемый «аэродром подскока», который находился в Одессе.

Дома — жена и новорожденный сын. И полное отсутствие времени на то, чтобы помочь, побыть с семьей, да хоть просто наглядеться на первенца. Только и возможно, что помахать крыльями, пролетая мимо дома.

Письма своей любимой Лев писал ежедневно. И если боевого командира, сурового бойца знали все, то в письмах открывается совсем другой человек — нежный возлюбленный, заботливый отец.

«… Будь спокойна, любимая, с мыслью о тебе, о нашем сыне я всего себя отдаю на победу с этим проклятым врагом. Как хочется скорее добить эту пакостную сволочь и вновь зажить счастливой и радостной жизнью. Как мы наслаждались нашим счастьем. Но у нас с тобой все впереди».  

Увы, этого «впереди» у них не было. Письмо датировано июлем. Вскоре Лев сумел­таки вырваться домой, буквально на несколько часов. Своего сына он тогда увидел в первый и последний раз. Лев Васильевич Березнер погиб, возвращаясь с боевого задания, в конце августа 1941 года. В похоронке написали – «пропал без вести». Тело не нашли. Как будто растворился в небе, желая оставить призрачную надежду на возвращение своим родным.

«Передача фотографий в военно-­морской музей — связь времен, которая особенно важна сейчас, в канун 70-­летия Победы, — говорит депутат городского Собрания Лев Березнер.