В ту пору по Всесоюзному радио часто передавали выступления трио баянистов Кузнецова, Попкова и Данилова. Особо популярной мелодией был вальс «Амурские волны». Их пластинки (на 78 оборотов) в магазинах не купить, дефицит — популярность трио зашкаливала. И когда в лаборатории «В» появились три новых сотрудника с созвучными фамилиями, к ним прочно приклеилось прозвище «баянисты».
Спустя годы все они добились больших высот в науке, отмеченных наградами. Кузнецов получил Ленинскую премию за реакторную установку 27/ВТ, был директором ФЭИ. Умер в 1993-м. Пупко — лауреат Госпремии СССР и премии Лос-Аламосской лаборатории (США). Скончался в 1999-м. Кириллов за исследования в области теплофизики награжден орденами СССР и России. Получил звание Заслуженного деятеля науки и техники РСФСР. Продолжает работать. Сейчас он советник генерального директора ФЭИ по теплофизическим исследованиям. Ему 92 года.
И кто из вас самый умный?
«Принимал нас на работу летом 1951-го начальник объекта Петр Иванович Захаров, — рассказывает Павел Леонидович. — Сели мы перед ним. Он спрашивает: «Кто из вас самый умный?» Сказать «я» или «он» язык не поворачивается. Пупко нашелся: «Самый умный — Гладков». — «А где он?» — «В Москве остался. У него там квартира есть. У нас жилья в Москве нет».
Здесь же, в малюсеньком секретном городке для тех, кто прибыл по распределению, никаких проблем с жильем не было. Ну, почти не было. Первые две недели Кириллов с женой жили на Морозовской даче, устроенной под общежитие. Потом переселили в коммуналку — появилась своя комната. А спустя год, когда построили новый дом, главный по хозяйству Иосиф Табулевич сказал молодому специалисту: «Выбирай любую квартиру на первом или третьем этаже». Поскольку никакой мебели не было, взяли самую маленькую. «Когда родилась дочка, стали локти кусать», — смеется Павел Леонидович.
Первое задание он хорошо помнит. Александр Ильич Лейпунский, научный руководитель лаборатории «В», вызвал «баянистов» к себе и сказал: «Ребята, посчитайте реактор с замедлителем из окиси бериллия и гелиевым охлаждением. Есть постановление правительства о его сооружении». Тогда казалось, что газовый теплоноситель будет хорош. Стали делать расчеты — все вручную, на логарифмических линейках. Через две недели стало ясно: гелий не годится. Нужно высокое давление, да и тепловыделяющие элементы будут перегреваться. В общем, затея выходила небезопасной и сложной. О чем молодые физики и доложили Лейпунскому. А постановление правительства о строительстве гелиевого реактора уже принято. Но ничего, Александр Ильич объяснил в верхах бесперспективность идеи — постановление отменили. Так «баянисты» сэкономили Родине сотни миллионов рублей (в ценах 50-х годов).
…Прошли годы, и каждый из них возглавил отдельное направление. «Каждый получил группу, потом они превратились в лаборатории, а те в отделения с сотнями человек, — рассказывает Павел Кириллов. — Когда я уходил с должности начальника теплофизического отделения, это не секрет, в нем работало 710 человек. Это был крупнейший коллектив теплофизиков в атомной энергетике не только в России — в мире! У нас экспериментальная база — более ста стендов, многие из них целы, но, увы, почти не эксплуатируются».
Жизнь — на металл
«Всю жизнь положил на исследования жидких металлов, — говорит о себе Павел Леонидович. — Тогда это были новые теплоносители в энергетике».
Скажу для людей совсем непосвященных: в огневой энергетике теплоносителем служит вода. Ее нагревают в котлах, она превращается в пар, который под высоким давлением крутит ротор турбины — вот и электричество. Атомная энергетика устроена много сложнее, в ней используются разные теплоносители, в том числе жидкие металлы и их сплавы.
Жидкие металлы ведут себя капризно. Их гидродинамика иногда простая, но может быть и сложной, да и химия тоже. Теплофизики, изучая свойства металлических теплоносителей, стали первопроходцами — им довелось разрабатывать то, что до них никто не делал — чтобы создать хорошие реакторы и для атомных подводных лодок, и для мирной энергетики.
Бывало, шли на риск. Однажды попытались сплавить натрий с калием. Температура плавления натрия 97 градусов, калия — 60. Положили куски металлов в фарфоровый стакан, поставили в печку. «Ее температура 200 градусов. Должны расплавиться, а они не плавятся! В чем дело? — вспоминает историю Павел Леонидович. — Догадались, что металлы окислились и покрылись коркой, значит, надо разрушить ее. Подняли шторку, только тронули фарфоровой лопаткой — как бабахнет! Хорошо, что в очках был, они спасли мои глаза. Сейчас эти опыты кажутся наивными».
…Даже после того, как все расчеты были сделаны и тысячу раз проверены, многократные опыты проведены, случались серьезные неприятности. В 1973-м запустили первую советскую АЭС с реактором на быстрых нейтронах БН-350 в Шевченко. И сразу же пришлось остановить: в парогенераторах — течи. Огромные средства потратили тогда, чтобы заменить бракованные стальные трубы в парогенераторах. Бывали беды и пострашнее, когда из-за радиационных аварий погибали люди. На лодке К-27, оснащенной двумя реакторами с жидкометаллическим теплоносителем, погибли 9 человек. Случались подобные трагедии и у американцев — и мы, и они использовали неизведанную технику, избежать ошибок не получалось.
— Павел Леонидович, а к лодкам проекта «705», считающимся непревзойденными шедеврами подводного флота, вы имели отношение? — задаю наивный вопрос.
— Конечно, — удивленно отвечает он. — И к лодкам других проектов тоже.
— На Северный флот ездили?
— Один раз пришлось. Никакой необходимости в том не было, я знал обо всех работах. Однако меня вызвал первый секретарь горкома Новиков и приказал поехать: «Ваши подчиненные ездят, а вы нет!» Поездка была формальной. Зашли на лодку, сошли с нее, погуляли по берегу. После этой командировки стал невыездным на 10 лет. Зачем это было нужно Новикову?
— Он вмешивался в дела института?
— Он вмешивался во все.
Потом, уже в новое время, Кириллов наездился по заграницам. Его, теплофизика мирового уровня, звали на конференции и симпозиумы — Европа, Америка, Япония, Китай — где только не побывал. Но главные интересы и боль все-таки здесь, в России.
— Павел Леонидович, как сами оцените свое высшее научное достижение?
— Я лучше скажу о своих недостатках. Я мало обращал внимания на то, чтобы держать высшее руководство в курсе наших дел. Сейчас я считаю, что наиболее перспективны реакторы на сверхкритической воде с давлением выше 300 атм. Тогда КПД атомных электростанций можно поднять до 40% и более. Но это направление в ФЭИ никак не развивается. Хотя стенд, на котором можно ставить эксперименты, есть. Это уникальное сложное сооружение, подобного ни у кого в мире нет! Мы упускаем время.
Я еще раз задаю вопрос о вкладе в науку, но Кириллов уходит от ответа. А вот оценка его коллеги, профессора Юрия Юрьева: «Трехтомный «Справочник по теплогидравлическим расчетам» под редакцией Павла Леонидовича достоин Государственной премии».
Еще штрих. В 2018 году Павел Кириллов вместе с дочерью выпустил брошюру «Энергетика для всех», в которой «на пальцах» объяснил, как она работает. Представляя этот труд учителям физики, он сказал: «Я на склоне лет обнаружил, что не только старшеклассники, но и высокие руководители либо забыли, либо не знают элементарные вещи. Мы старались, чтобы брошюра была понятна и школьнику седьмого класса, и взрослому человеку, далекому от проблем энергетики». Первый тираж раздал по обнинским школам бесплатно. Второй — отправил в областное министерство образования с просьбой разослать по школам региона.
