Обнинские атомщики шли по неизведанной дороге открытий

Автор: 21 ноября 2019 2922
Исторический кадр: научный руководитель лаборатории «В» Александр Лейпунский и инженер Владимир Лебедев опускают в активную зону реактора БР-5 тепловыделяющую сборку. Через несколько секунд в реакторе начнется цепная реакция Исторический кадр: научный руководитель лаборатории «В» Александр Лейпунский и инженер Владимир Лебедев опускают в активную зону реактора БР-5 тепловыделяющую сборку. Через несколько секунд в реакторе начнется цепная реакция

Не так давно прошла шумная премьера «Поколение зубров» обнинского режиссера Сергея Варицкого. Фильм стал событием.

На показах не было свободных мест, а сама лента получила очень высокую оценку публики. В фильме ярко показана история создания Первой в мире АЭС, но, понятно, он не мог вместить в себя все удивительные и героические истории про наших атомщиков, которые совсем не считали свою работу удивительной, а себя — героями. Наверное, будет только справедливо, если мы вспомним еще несколько историй о первопроходцах.

Ртутное проклятье

По всем расчетам выходило, что лучше теплоносителя, чем ртуть, для быстрого реактора нет. Первыми такой реактор построили американцы, и намучались с этой ртутью. Наши этого не знали, а расчеты сделали такие же, считать-то умели не хуже американских коллег. В январе 1956-го в Обнинске запустили экспериментальный реактор БР-2.

«Запомнилась эпопея с заливкой ртути в сливной бак. Таскали и переливали ее днем и ночью в баллончиках по 40 кг, — вспоминал сотрудник Лаборатории «В» (так тогда назывался ФЭИ) Игорь Ефимов. — Хотя мы были молодые и сильные, изматывались сильно. Но спать нам не давали, призывая к коммунистическому сознанию». Рассказывали еще, что, шутя над новичками, предлагали им поднять ведро со ртутью. А оторвать его от пола было невозможно — 160 кг. Тогда мало кто задумывался о том, что пары ртути ядовиты, о технике безопасности не беспокоились. «Ртуть была везде, даже в туалете», — утверждал профессор Юрий Багдасаров.

Самое же неприятное произошло после пуска реактора — ртуть стала разъедать стальные стенки трубопроводов: то там, то здесь образовывались течи. «Ртуть текла безостановочно, — вспоминал Игорь Ефимов. — От трубопровода до пола стояли неподвижно серебряные нити — ртуть. На полу — ртутные лужи диаметром больше метра. Приборы показывали концентрацию паров металла в 20 раз выше нормы».

Еще проблема — происходила разгерметизация тепловыделяющих элементов, из-за чего радиоактивные элементы попадали в теплоноситель, что нехорошо.

Непосредственным руководителем реакторной установки был Митя Самуилович Пинхасик (коллеги звали его проще — Дмитрием Самойловичем). Мужчина крупный, губастый, взрывного темперамента, но человек хороший, отзывчивый. Наорать мог.

Тем не менее, подчиненные к нему хорошо относились. Пинхасик был рисковый человек. Однажды из реактора манипулятором вытащили бракованный ТВЭЛ. Что с ним, через защитное стекло было не понять. Так Пинхасик, презрев нормы безопасности, вошел в реакторный зал и тряпочкой протер стержень.

По 150 рентген

Эксплуатировали БР-2 недолго, около года. Его решили разобрать, а на его месте построить реактор БР-5, помощнее и с другим теплоносителем — натрием. Приступили к демонтажу. Краном вытащили корпус реактора, 4-метровую трубу. Погрузили на железнодорожную тележку. Как ее дотащить до могильника? А вручную. Шесть человек, в том числе Пинхасик, впряглись и потащили. А труба, страшно радиоактивная, возьми и скатись с тележки. Пинхасик скомандовал: «Взяли и подняли!». По 150 рентген схватили тогда на брата.

Но главное — научный результат. Эксплуатация экспериментального реактора БР-2 подтвердила теорию — он воспроизводит топлива почти в два раза больше, чем потребляет! И еще — в Америке и в СССР от ртутного теплоносителя отказались. Навсегда.

В «боевых» условиях

«На всю жизнь остались яркие воспоминания о том, как мы работали в то удивительное время! — рассказывал профессор Юрий Багдасаров. — Техника совершенно новая, проблемы совершенно новые, люди, работавшие в этой проблеме, еще очень молодые и, тем не менее, такой быстрый темп! Начали работу по реактору БР-5 в 1956-м, а запустили его в январе 1959-го. Непостижимая по нашим сегодняшним понятиям работа!»

БР-5 — исследовательский реактор небольшой мощности. Нужен был, чтобы испытать на нем различные виды ядерного топлива и поведение нового теплоносителя, натрия. Без этих знаний строить большие реакторы на быстрых нейтронах нельзя.
Натрий — металл капризный, от соприкосновения с водой или водяными парами горит и взрывается. Он не очень-то хотел «подчиняться». Были и течи, и пожары. Огонь гасили песком. Однажды разгорелось так сильно, что с перепугу вызвали пожарных, а те давай шланги-рукава раскручивать, чтобы поливать натрий водой — их вовремя остановили. Еще случай — на одном из стендов во время исследований натрий взорвался. Ученые за несколько секунд до взрыва, почувствовав неладное, смогли выбежать из помещения. «Здание стенда было полностью разрушено, — вспоминал сотрудник ФЭИ Борис Тымош. — Крышу из нержавейки разорвало и разбросало на 50 м. Стекла в близстоящих зданиях в радиусе до 200 м выбило, но пострадавших не было. Никто даже царапины не получил». Вот в таких, практически «боевых» условиях добывались новые знания, без которых современные реакторы были бы невозможны.

Через год после пуска БР-5 четверо ученых — Александр Лейпунский, Олег Казачковский, Игорь Бондаренко и Лев Усачев — получили одну из высочайших государственных наград — Ленинскую премию.

Неожиданное применение

В 1971-м реактор остановили и провели глубокую его модернизацию, увеличив мощность и безопасность. Даже название сменили на БР-10. Работал он уже получше, без серьезных происшествий — набрались-таки опыта. Что очень важно — нейтронный пучок, получаемый на реакторе, приспособили для лечения рака гортани и молочной железы. В 80-90-е годы около 500 человек с неоперабельными опухолями лечились на реакторе. Бесплатно! Многим из них это продлило жизнь на 10 и более лет.

Остановили БР-10 в 2002-м. На красную кнопку одновременно нажали Олег Казачковский и Юрий Багдасаров. Они стояли у истоков, они же и заглушили реактор, который стал прародителем мощных ядерных энергетических установок на быстрых нейтронах.

…Сейчас на Белоярской АЭС работают два быстрых реактора, разработанных в Обнинске — БН-600 и БН-800. Есть планы строительства более мощного БН-1200. И Россия — единственная в мире страна, где умеют строить и эксплуатировать промышленные реакторы на быстрых нейтронах.

© 2018 Портал НГ-РЕГИОН Все права защищены