До революции
В 1911 году в нашу глухомань на границе Малоярославецкого и Боровского уездов приехал Станислав Шацкий с женой и... 47-ю детьми. Дети, разумеется, были не родные, но чета Шацких практически стали для них отцом с матерью. Ребятишек привезли из московской Марьиной Рощи — рабочей окраины, бандитского уголка. Росли они, предоставленные сами себе, как чертополох в поле. И Станислав Шацкий задумал большой социальный эксперимент — собрать несколько десятков «запущенных» детей и физическим трудом воспитать в них нравственные начала.
Шацкий — потомственный смоленский дворянин, блестяще образованный, учившийся на естественном факультете Московского университета, в Консерватории и Сельскохозяйственном институте. Парадоксально — он не стал ни инженером, ни музыкантом, ни агрономом. Прославился, как великий педагог.
Будучи подвижником по складу души, Станислав Шацкий «пошел в народ» и создал в Москве общество «Детский труд и отдых», дабы отвлечь детей рабочих от улицы, прививая им любовь к труду и искусству. Но, как ни старался Шацкий, задуманное получалось не очень — улица перетягивала. Поэтому появилась простая идея — вывозить детей на лето в лагерь. Тогда говорили — в колонию.
Помогла осуществить идею Маргарита Морозова. Ее щедрости не было границ. Под колонию она отдала 61 га земли и более 5 млн руб. (в пересчете на нынешние деньги) — на первое время. На окраине ее поместья в мае 1911 года застучали топоры — были построены летние бараки для московских детей.
Опыт трудового воспитания оказался успешным, детям здесь понравилось, хотя работать, обслуживая себя, приходилось по 6 часов в день: с 6 до 9 и с 16 до 19. Ребята приехали сюда и следующим летом, они сами дали название колонии — «Бодрая жизнь». Так было вплоть до революции, пока Советская власть не отняла у Морозовой поместье.
Шацкого же решили не трогать, все-таки он воспитывал не барчуков, а детей рабочих, это ему поставили в заслугу и позволили работать дальше. Хотя, что значит «позволили»? Наоборот, его упрашивали. Но он, левый демократ, открыто не принял революцию. В декабре 1917-го, пока еще не разогнали либеральные газеты, написал в заметке: «Я не могу работать с людьми, которых не уважаю, а к таковым, после Ленина и Троцкого, к сожалению, приходится причислить и Луначарского».
Колонисты обслуживали себя сами. 1915 год
После революции
Однако вскоре Шацкий изменил мнение. Новая власть сделала ему предложение, от которого невозможно было отказаться — стать главным экспериментатором от педагогики в стране. Денег давали много (треть бюджета Наркомпроса) и предоставляли полную свободу действий. И как отказаться?
Шацкий возглавил Первую опытную станцию Народного комиссариата просвещения — сеть школ и детских садов в Москве и Калужской губернии. Благодаря этому в 1919-м возродилась школа в Белкино. Новые школы построили в Самсоново, Пяткино, Кабицыно. Появились и детские сады. А «Бодрая жизнь» превратилась в школу-колонию, то есть в интернат. А лучше сказать — в пансионат.
Теперь дети приезжали сюда не на лето, а жили круглогодично. Именно тогда, в 1925-26 годах, построили общежития для воспитанников и дома для учителей, которые сохранились до наших дней.
Успехи педагогов были велики — дети охотно и учились, и работали. Сами пахали и сеяли, пасли коров и гусей, готовили еду, мыли посуду. И водопровод из Репинки провели тоже сами. По вечерам отдыхали — народ любил собираться вокруг рояля, музицировали Шацкий и его жена. В «Бодрой жизни» имелся свой самодеятельный театр, и Станислав Теофилович однажды сыграл городничего в «Ревизоре». Сюда за опытом ехали учителя со всего Союза, Европы и Америки. В год — до тысячи гостей. Из учеников пришлось сформировать «гостевую команду», чтобы оказывать прием на высшем уровне. Шацкому вполне получилось создать «школу жизни».
Однако на рубеже 20-30-х годов в Наркомпросе к его идеям стали относиться неодобрительно, считая, что «школа учебы» — только уроки и ничего больше — лучше. Тогда даже появился уничижительный термин «шацкизм». С ним боролись. Даже заступничество Крупской не помогло.
В 1932 году Опытную станцию закрыли «за недостатком средств», колония «Бодрая жизнь» стала обычной школой-интернатом. Бывшего директора отправили руководить московской Консерваторией. Через два года, в возрасте 56-ти лет, он умер... Это «повышение» стало для него наказанием, отстранение от любимого дела Шацкий переживал тяжело. В принципе, ему дали по рукам, зачеркнув то, чему он посвятил жизнь...
Власть тем не менее отдала должное — колонии «Бодрая жизнь» присвоили имя Шацкого, а в 1937 году у входа в школу установили бронзовый бюст работы Дмитрия Меркурова. Спустя 12 лет памятник перенесли на новое место, где он и стоит по сей день.
Подъем! 1937 год
