Казалось, только недавно страна и город праздновали 60-летие Первой атомной, как близится другой юбилей — 70-летие ФЭИ — института, который без преувеличения дал Обнинску жизнь, его науке — точки роста, который многие годы обеспечивал город и горожан всем необходимым — от детсадов и магазинов до дворцов спорта и баз отдыха. Впрочем, даты и юбилеи — скорее, признание прошлых заслуг. А что у ФЭИ в будущем? Какие задачи ставит себе главный научный институт наукограда на 2015 год? Об этом — наша беседа накануне Дня науки с генеральным директором ГНЦ РФ — ФЭИ, доктором физико-математических наук Андреем Говердовским.

Корр. Физико-энергетический институт находится в составе Госкорпорации «Росатом». От нее государство требует высокой доходности. А чистая наука вряд ли может быть синонимом коммерческого успеха. С этой точки зрения — какова сегодняшняя роль ФЭИ?

Говердовский. Недавно я подписал документы. В марте наш институт станет акционерным обществом. Но название останется прежним — Государственный научный центр РФ — Физико-энергетический институт имени А.И. Лейпунского. То есть мы по-прежнему научный центр. И в этом государство видит нашу роль.

Мы продолжаем работать по федеральной целевой программе, оставаясь научным руководителем по быстрым реакторам. Вклад наш довольно значимый — и мозги, и руки, и опыт, и расчетные мощности: без нас не обойтись. Делается хорошая наука — физика всех процессов до конца еще не изучена.

Да, думать о деньгах, особенно в сегодняшних условиях, необходимо постоянно. Но все пускать на продажу нельзя. Должно оставаться место чистой науке, и мы ведем работы фундаментального характера — по ядерной физике, радиохимии, фильтровальным элементам, материаловедению, нейтронике и теплофизике, прямому преобразованию энергии, термояду и астрофизике. К слову, по библиографическим показателям институт входит в пятерку лидеров Росатома. 

Корр. Можно коротко перечислить важнейшие задачи института на 2015 год?

Говердовский. Принципиально важный вопрос — энергетический пуск реактора БН-800, научным руководителем которого является ФЭИ. Пуск задержался примерно на год — по вине строителей. Такие задачи не решались порядка 40 лет, вот сроки несколько и передвинулись. Научный руководитель отвечает за ядерную безопасность, это очень серьезная задача, над которой у нас работают два отдела, около 400 человек. 

Вторая задача по быстрым реакторам — обоснование реактора БН-1200, проведение опытов с привлечением очень сложного оборудования.

И третья по счету, но не по значимости задача — работы по амбициозному проекту Росатома «Прорыв». Речь идет о реакторе на быстрых нейтронах «Брест» со свинцовым теплоносителем, который отвечает требованиям естественной безопасности. И это не столь уж далекая перспектива: в 2020-22-м году должен быть создан опытный образец.

Корр. В прессе много писалось об интеграции ФЭИ в медицинский кластер города — в последнее время тут наметились серьезные подвижки.

Говердовский. Наш институт может участвовать в самых разнообразных работах, связанных с лечением больных. Прежде всего — это, конечно, производство радиофармпрепаратов медицинского назначения. У нас очень мощное радиохимическое производство, замечательное оборудование — вплоть до чистых комнат, номенклатура выпускаемых изотопов расширяется, объемы поставок — тоже. А из-за того, что доллар вырос, нам очень выгодно продавать за рубеж изотопную продукцию. Наши потребители — в Китае, в Европе. Но и про российский рынок не забываем, поставляем генераторы технеция очень прогрессивного типа, причем по низким, демпинговым ценам. Это импортозамещение в чистом виде.

Другое направление, которое переживает сейчас, по сути, второе рождение — адронная терапия. В ФЭИ она много лет велась на заглушенном сегодня реакторе БР-10. Но блестящие умы нашего центра нашли замещение: то же самое можно делать по безреакторным технологиям, то есть на ускорителях, причем не гигантских, а электростатических, сильноточных — такой, кстати, долгие годы работал в нашем институте. У нас по европейским стандартам подготовлен специальный блок, мы получили необходимые сертификаты на все пучки, осталось только их вывести, то есть нужна небольшая реорганизация. Кроме того, есть наметки, как сделать и протонную терапию, у нас есть идеи, как их разместить на нашей площадке.

Все эти работы мы ведем в тесном сотрудничестве с МРНЦ, именно медики говорят, в каком направлении двигаться, а наша задача — дать врачам инструмент, обеспечить техническую поддержку. И сегодня, когда МРНЦ вошел в состав национального медицинского центра, очень многое поменяется в лучшую сторону. Теперь не надо будет тратить столько энергии на доказывание очевидных вещей и выбивание ресурсов. 

Корр. Кстати о ресурсах. Сегодняшние экономические реалии многих поставили если не на грань выживания, то перед необходимостью резкого сокращения расходов.

Говердовский. На сегодняшний день уже заключенные ФЭИ контракты фиксируют 30%-ное увеличение документально подтвержденных объемов. Теперь это надо отрабатывать. И у нас есть для этого ресурсы.

Так, у нас очень мощное оборудование. Быстрый физический стенд (БФС), на котором можно моделировать любые реакторы, загружен под завязку. В числе заказчиков — Корея, Китай, Франция. С французами работаем уже три года, и они очень просят нас продолжить проект и в 2015 году. 

На реакторе БАРС, который является на сегодня одним из самых мощных импульсных источников нейтронов, выполняется много работ по фундаментальной науке. Есть ускорительный комплекс, который выдает до полутора тысяч «пучкового» времени в год.

Нельзя забывать о Первой атомной — она и по сию пору станция-труженица, опять оказавшаяся, как говорится, впереди всех. Дело в том, что при выводе атомных электростанций из эксплуатации надо решать огромное количество проблем: недостаточно вывезти отработанное топливо и отправить его в какой-то бассейн. Что, к примеру, делать с радиоактивным оборудованием? Пока никто в мире этого не умеет. Надо разработать регламенты демонтажа и утилизации. И в этом смысле может оказаться ключевым высокотехнологичный проект МАГМА, поддержанный Роснаукой, над которым работает ФЭИ.

Корр. Послушаешь вас — выходит, вихри экономических потрясений обходят ФЭИ стороной?

Говердовский. Конечно, нет. В стране такая ситуация, что высокой инфляции не избежать. Дорожают комплектующие, услуги — и ту прибавку в 30%, о которой я говорил, запросто может скушать рост цен. А ведь, чтобы люди не страдали от кризиса, надо увеличивать заработную плату… Задачка… Решить ее будет очень сложно.

Корр. Часто ее решают сокращением кадров. И в прессе проходила информация о том, что такого поворота событий можно ждать и в ФЭИ.

Говердовский. При мне сокращений не будет! А информация эта ошибочна. Речь просто идет о реструктуризации по стандартам корпорации — из институтов люди переводятся в отделения со всеми положенными формальностями, в том числе с уведомлением Центра занятости. Похоже, там с этим просто не разобрались. 

Разумеется, стремительно сокращаются целые направления, которые уже не нужны стране. Но для нас это выражается в необходимости не уволить, а перепрофилировать людей, причем очень быстро. 

Но это решаемые вопросы, главная же озабоченность в другом — что мы будем делать через 10 лет, какую перспективу показать молодежи? Сегодня в институте более 400 человек — молодые люди, но кадровый голод, спрос на молодых специалистов остается очень высок. И мы со своей стороны поддерживаем их интерес к работе в ГНЦ РФ — ФЭИ: организуем им выезды на международные форумы, работу в международных лабораториях, принимаем социальные программы — например, выплачиваем проценты по ипотечным кредитам.

Современные требования — это работа на стыке наук, с чем так хорошо справляются молодые. Как привлечь их в науку в наше время, когда у нее нет прежнего ореола исключительности? Времена 60-70-х, когда слова «секретный физик» произносились в обществе с придыханием и служили самой престижной рекомендацией, давно миновали. И не сказать, что это совсем уж плохо. Теперь в науку не идут случайные люди. Идут те, для которых научный поиск — вкусовая приправа, без которой жизнь становится невыносимо пресной.