Сергей Георгиевич — знаковая фигура не только для Физико-энергетического института, где он проработал три десятилетия и прошел всю карьерную лестницу от научного сотрудника до генерального директора. Калякин — большое имя в науке, он один из ведущих специалистов в России и мире в вопросах безопасности АЭС.

Начало его работы пришлось на самое трудное для атомной науки время. После Чернобыльской катастрофы настроения в обществе по отношению к АЭС были, мягко скажем, критическими. А тут еще началась перестройка, которая подтолкнула развал огромной страны. Встали заводы и фабрики. Вместо денежных расчетов воцарился бартер. Вот только наука по бартеру никому была не нужна. Ее спихнули на обочину.

Как сегодня говорят в ФЭИ, Сергей Калякин не просто был большим ученым, но и очень успешным менеджером. Он еженедельно ездил в Москву — в АО «ТВЭЛ», в Росэнергоатом, другие крупные структуры, чтобы добыть заказы для института. И добывал. Так пережили самое тяжелое время.

«А во время атомного ренессанса нам удалось получить 300 миллионов на реконструкцию стендовой базы, — вспоминает главный научный сотрудник ФЭИ, доктор наук Александр Сорокин. — В те годы это была колоссальная сумма. И благодаря этому мы можем выполнять очень крупные работы по обоснованию безопасности ядерных установок. Спасибо Калякину».

Собственно, зона интересов самого Сергея Калякина была как раз связана с безопасностью водо-водяных реакторов. И его докторская диссертация посвящена исследованию безопасности реакторов нового поколения. Результаты его научных исследований оказались очень важны: они не только гарантировали безопасную работу АЭС, но и резко повышали ее эффективность без дополнительных затрат. Мало того, если бы на Фукусиме реализовали те решения, которые обосновал Сергей Георгиевич, никакой трагедии не случилось бы. Но в науке, как и в истории, не бывает сослагательного наклонения.

Каким Калякина запомнили коллеги? Доброжелательным, ироничным, внимательным. И вместе с тем очень целеустремленным. Если надо, мог и стружку снять с подчиненных — задачи-то государство ставило нешуточные. Но при этом всегда брал ответственность на себя. Наверное, это родовая черта для больших ученых ФЭИ. Так было во времена отцов-основателей — Лейпунского, Блохинцева, Малых. Так остается и сейчас.

В последние годы Калякин работал в Москве, во ВНИИАЭС. Если наш ФЭИ головной по быстрым реакторам, то этот институт — по водо-водяным. Нагрузка и ответственность у Сергея Георгиевича была колоссальной. Объем обязанностей — неподъемный. А ведь он еще в Обнинск ездил — преподавать в ИАТЭ. Коллеги уверены: сгорел на работе.

«Это скорбная и невосполнимая утрата для всех, кто имел честь знать Сергея Георгиевича и работать с ним», — с горечью говорят в ФЭИ.