Кочетков. Дело мастера боится

Автор: 12 ноября 2019 1317
Кочетков. Дело мастера боится

Иногда человеческую жизнь определяют такие мелочи, что поневоле начнешь верить в предначертанность судьбы. «Я в ядерной энергетике оказался случайно», — говорит Лев Алексеевич.  Он, деревенский паренек, в 1947 году, закончив сельскую школу в Ивановской области, стоял в Москве у станции метро «Бауманская» и гадал, куда податься дальше — в МЭИ или в МВТУ? Пока думал, подошел трамвай № 37 — до энергетического института. Лева сел и поехал.  Приемные экзамены сдал легко, хотя в его школе некому было преподавать физику — учителей повыбивала война. Но Лева учился самостоятельно и даже занял 2-е место на областной физической олимпиаде.

В театр не ходить!

После 1-го курса его вызвали в деканат и предложили, как отличнику, перейти на секретный факультет № 9: «Не беспокойтесь, вам понравится!». Там он попал в группу разработчиков ядерных реакторов. Где учишься — никому говорить нельзя. Конспекты оставляли в первом отделе. Там и занимались. Под присмотром.

Со смехом Лев Алексеевич вспоминает, как его с другом вызвали на комсомольское собрание и устроили разнос...за частое посещение театров — нельзя тратить государственную стипендию на пустое дело! Хотели поначалу влепить строгий выговор, но ограничились замечанием. А вот еще одна «комсомольская» история: студенты на собрании решили обсудить, почему в СССР обожествляют Сталина. Пришли к выводу, что в нищей, малограмотной стране, которая решала огромные задачи индустриализации, иначе невозможно. Но со временем обязательно наступит демократизация общества. Как вспоминает Лев Кочетков, у ребят хватило ума на этом крамольном заседании не делать никаких записей. И на удивление, никого не выгнали из института, никого не посадили...

Не вышел праздник

На преддипломную практику Кочеткова отправили «в лес» — в секретную лабораторию «В». «Доедете до станции Обнинское, дальше направо, тропинкой через лес около километра. Там встретят».

«Вам надо разработать реактор для подводной лодки, — определил ему тему дипломной работы заместитель начальника Лаборатории «В» Андрей Капитонович Красин. — Для прототипа можете выбрать любой корабль, какой найдете в литературе».
В общем, в последний месяц перед защитой дипломники, и Кочетков тоже, в общежитие ночевать ходили редко, спали на стульях на рабочих местах — времени жутко не хватало: «Будил нас топот ног Малых, он рано приходил на работу, к 6-ти утра».

Наступила дата защиты, 6 марта 1953 года. С утра по радио — траурная музыка. «Волнительно на душе стало из-за этого, тревожно, — вспоминает Лев Алексеевич. — Потом объявили, что накануне вечером умер Сталин. Что делать? Нет, защиту не отменили. Комиссия собралась. Надо мной даже посмеялись — вес реактора получился равным водоизмещению лодки. В принципе сможет держаться на воде, не сразу потонет. Тем не менее защита прошла удачно. Мы с ребятами планировали хорошо отметить это дело, но не стали из-за объявленного траура».

А через месяц, в апреле 1953-го, Кочеткова приняли в лабораторию «В» на работу. Куда он и ходит по сей день. Рабочий стаж Льва Алексеевича — 66 лет!

Первые опыты

Оператором Первой в мире АЭС он стал волей Красина. Тот вызвал его к себе вместе с одной сотрудницей и предложил им перейти из группы расчетчиков в смену по управлению реактором. Девушка испугалась, расплакалась, довела Красина до того, что тот гаркнул: «Пошла вон!» — и сердито глянул на Кочеткова:

— Тоже не хотите?

— Я бы не хотел уходить с расчетов, но как прикажете.

АЭС пугала неизвестностью и потенциальной опасностью. «Когда нас посадили за пульт, мы сперва боялись всех этих ключей, кнопок, — рассказывает Лев Алексеевич. — Нужно было научиться доверять им и быть уверенным, что нажмешь эту кнопку и произойдет то, что написано в инструкции. Мы были очень напряжены. Но вскоре пообвыкли».

Смена Кочеткова не пускала Первую АЭС, но при историческом событии присутствовала, все видели своими глазами — стояли в дверях зала управления. И знаменитые слова Курчатова «С легким паром» слышали тоже. Пар пустили на турбину 26 июня в шестом часу вечера, а Лев Алексеевич входил в состав следующей, вечерней смены.

Молодой талантливый ученый вскоре стал главным инженером Обнинской АЭС. Проблем с ее эксплуатацией было очень много и поговорка о том, что «первый блин комом» вполне к ней применима. «Сейчас одна аварийная остановка за год для реактора любой АЭС — событие редкое и чрезвычайное, — говорит Лев Алексеевич. — А тогда у нас было до двух остановок в одну смену! Намучались страшно». Зато операторы, и Кочетков тоже, приобрели бесценный опыт вывода реактора на мощность. Натренировались.

В 1958-м его отправили в командировку в Томск-7 (Северск) — пускать реактор второй советской АЭС — Сибирской. Идея заключалась в том, что «военную» установку, предназначенную для наработки оружейного плутония, решили приспособить еще и для производства электроэнергии. Гоняться сразу за двумя зайцами сложно. Но пришлось.

Конфуз не заставил себя ждать. Реактор «не ожил». Начальство сильно рассердилось на физиков: «Идите, думайте, как исправить. Утром доложите». «Настроение было прескверное, — вспоминает Лев Алексеевич. — Отправились в гости к местному физику. Тот достал бутылку водки и произнес тост: «За советских физиков, первыми в мире не пустивших реактор!» Вернувшись в гостиницу, долго не мог уснуть — догадался, что случилось, помог опыт — графитовая кладка во время монтажа реактора долго контактировала с воздухом и напиталась от него водой. Ее надо просушить». Примерно то же самое произошло за четыре года до того в Обнинске — после длительного ремонта реактора его не удалось сразу запустить, а прогрели графит, и установка «ожила». Наутро Кочетков доложил свои соображения, и он оказался прав — дело в графите. Со второй попытки реактор Сибирской АЭС «пошел». Пригодился опыт эксплуатации обнинской станции.

Дважды лауреат

1963-64 годы Кочетков провел на Урале — готовил к пуску первый блок Белоярской АЭС. «Я думаю, что во всем мире не было пуска более сложного, чем тот, — оценивает Лев Алексеевич. — А все из-за того, что генеральный конструктор Доллежаль захотел получать в реакторе перегретый пар. Добиться этого первоначально казалось абсолютно нерешаемой задачей». Чтобы ее решить, на обнинском реакторе смонтировали две экспериментальные «петли», и на них отрабатывали разные режимы пуска. Человек, посвященный в тайны ядерной энергетики, понимает, что это за труд. А для не посвященных скажем, что эта работа заняла два года научного поиска, мук и терзаний.

Кочетков поехал на Урал с готовым решением проблемы. Там он обучал местных операторов АЭС премудростям работы с необычным реактором. Потом руководил пуском, который прошел штатно. Через три года на Белоярке запустили еще один «перегревательный» реактор. Правда, потом случались всякие неприятности из-за повреждений топливных каналов и нечетких действий персонала. Тем не менее в Кремле сочли запуск Белоярской АЭС серьезным достижением советской науки и техники и в 1970 году десять человек, в том числе и Лев Кочетков, получили за это Государственную премию — одну из высших наград СССР.

А потом Кочеткова забрал к себе великий Лейпунский — работать над быстрыми реакторами. Это и стало главным делом жизни Льва Алексеевича. В 1980-м пробил его звездный час — на Белоярской АЭС начал работу БН-600, остававшийся до 2015 года самым мощным работающим реактором на быстрых нейтронах в мире. Как вспоминает Кочетков, запуск реактора не доставил проблем — все было хорошо продумано и просчитано. Через два года его наградили второй Государственной премией — за БН-600.

Лев Алексеевич рассказывает, что первоначально его внесли в списки на получение более высокой Ленинской премии. Но он запротестовал: «Я в списках есть, а Троянова нет. Это несправедливо. Заслуги Троянова выше моих!». К Кочеткову прислушались — и Ленинскую премию за быстрый реактор дали Михаилу Федотовичу, ведущему разработчику БН-600.

Новый век

29 апреля 2002 года остановили реактор Первой в мире, отработавший 48 лет. Почетное право нажать на красную кнопку предоставили Льву Алексеевичу.

— Не грустно ли вам было?

— Знаете, уже нет. Все в институте тогда понимали, что пора останавливать реактор — денег на его работу не было.

— Вы и сейчас на работу ходите?

— Да, каждый день.

— И чем занимаетесь?

— Участвую в разработке нового многоцелевого быстрого исследовательского реактора.

 

 

© 2018 Портал НГ-РЕГИОН Все права защищены