Диалоги на столе
По всем прогнозам этого человека уже не должно быть в живых. Гепатоцеллюлярный рак печени — один из самых «злых». На ранних стадиях он зачастую протекает бессимптомно, и когда пациент все же обращается к врачам, диагноз звучит как приговор: неоперабельная опухоль. А значит, жизнь начинает стремительный обратный отсчет.
Это была первая в России радиоэмболизация, которая дала надежду, казалось бы, неизлечимым больным. В сосуды опухоли печени ввели радиофармпрепарат иттрий-90, бета-излучатель. Он блокирует кровоснабжение опухоли и разрушает ее изнутри. Операция высокоэффективна и малотравматична, а окружающие здоровые ткани практически не страдают.
Первая в России радиоэмболизация стала настоящей сенсацией. В МРНЦ — именно наш, обнинский центр выбрали для этой ответственной роли — съехались онкологи со всей России, прессы было, как при визите первых лиц государства. Пациент прямо на операционном столе отвечал на вопросы журналистов. «Как вы себя чувствуете?» — спросил кто-то из коллег. Немедленно последовал ответ: «Великолепно».
Сейчас, спустя почти полтора года, Александр Евгеньевич вспоминает: «Честно говоря, я ощущал себя скорее не больным, а актером. Как будто бы снимался в фильме о хирургической операции. Но, кстати, сказал чистую правду: я и правда перенес вмешательство легко».
Первая в России радиоэмболизация
Мне бы в небо
Мы встретились дома у Александра Евгеньевича после рабочего дня. Больше тридцати лет он работает в Калужском научно-исследовательском радиотехническом институте (КНИРТИ). Разрабатывает оборудование для гражданской и военной авиации.
По понятным причинам рассказывать подробно о своей работе Александр Евгеньевич не может. Только то, что можно найти в открытых источниках. Но и это производит огромное впечатление. Например, он разрабатывал знаменитые «Хибины» — комплекс радиоэлектронного противодействия.
«Все знают истребитель-бомбардировщик СУ-34, — рассказывает ученый. — Вот только один эпизод. Во время войны в Грузии 2008 года Су-34 с нашим оборудованием водил бомбардировщики из ахтубинского летно-испытательного центра к месту вооруженного конфликта и прикрывал их. А с грузинской стороны, естественно, по нам работало их ПВО. Там за советскими комплексами сидели операторы с Украины — такой интернационализм в действии. Наше радиоэлектронное оборудование сделало бомбардировщики «невидимками», операция прошла успешно».
Гагарин, Титов и Терешкова
Болезнь резко изменила жизнь. «Я попал в больницу по другому поводу, — вспоминает Александр Евгеньевич. — Но после операции мне рекомендовали консультацию онколога. Оказалось, что обычные хирурги мне помочь уже не могут. И единственная надежда — на врачей-рентгенхирургов. Так я оказался в отделении Валерия Владимировича Кучерова.
Подробно описывать лечение не буду. Скажу одно: когда мне предложили радиоэмболизацию, согласился сразу же. Это очень интересное ощущение: всю жизнь ты проводишь испытания, а потом сам становишься объектом эксперимента.
Никакого блата, никаких денег. Знаете, когда при мне начинают ругать медицину, хочется ответить коротко: какая чушь! Я глубоко благодарен и врачам, и медсестрам отделения рентгенхирургических методов диагностики и лечения. Большего внимания и заботы и желать было нельзя.
Нас было трое, трое первых. Практически Гагарин, Титов и Терешкова. Я, учитель из Крыма и женщина-инженер из Южно-Сахалинска. Она, я видел, держалась исключительно на волевых качествах. Да и сам я был не в лучшем состоянии.
Всем нам провели радиоэмболизацию. Оперировали меня заслуженный врач РФ Валерий Владимирович Кучеров и врач отделения Артур Павлович Петросян. Он же — мой лечащий врач по сию пору. Как я живу теперь, видите сами. Достаточно сказать, что за время коронавируса смог просидеть на больничном всего две недели. Я вернулся к работе, это огромное счастье.
Знаете, почему я согласился рассказать свою историю? Нам повезло, операции делали абсолютно бесплатно в рамках клинических испытаний. Но это как выигрыш в лотерею. Период экспериментов закончился, теперь радиоэмболизация только за деньги, стоимость — 1 млн рублей.
Но институтом уже поданы документы на включение операции в систему госгарантий, по полису ОМС. Я очень хочу поддержать своих врачей, за добро надо платить добром. Эта операция может спасти сотни, а то и тысячи жизней и она должна быть доступной. Надеюсь, меня услышат».
К этому рассказу нечего добавить. Все уже сказано человеком, который остался жить, и хочет такой же судьбы для других больных.