Николай Краснов — легендарная фигура. Он из тех талантливых ученых-физиков, что прошли всю Великую Отечественную. Брал Прагу, Берлин, награждён высокими боевыми орденами и медалями.

Трудовых орденов тоже хватает — за атомную науку. В 1958 году он пришел в Физико-энергетический институт, занимался производством радиоактивных изотопов. А когда перестройка разломала страну, да ещё чернобыльская авария чуть было не придвинула могильную плиту к атомной тематике, смог вопреки всему сохранить производство, создать уникальное предприятие с говорящим названием «Циклотрон», не растерять ни людей, ни компетенций и вывести свое детище в мировые лидеры производства радиоактивных изотопов и источников излучения.

Этот научный и гражданский подвиг помнят не только на предприятии и не только в Обнинске. Не случайно имя Николая Николаевича занесено в справочник «Выдающиеся деятели России», в её второй том — «Выдающиеся руководители предприятий».

Его не стало 16 июля 2012 года. Но фактически до последнего дня он руководил предприятием. И не просто приходил на работу в качестве почётного советника, ведь на тот момент ему было уже сильно за 80. Он оставался полноценным директором, пристально следил за всеми процессами. И сегодня «Циклотрон» с гордостью несёт знамя самого востребованного производителя изотопов, которые используют в научных исследованиях, промышленности и ядерной медицине.

Солдат

…В 17 лет, едва окончив школу, Коля Краснов пошёл добровольцем на фронт. Сначала служил рядовым миномётной части, вскоре стал командиром отделения разведки миномётного дивизиона. Воевал на Калининском, Северо-Западном, I Украинском фронтах. Был ранен, но после операции упрямо вернулся в строй.

Командир топографического отделения 1-го дивизиона 91-го гвардейского миномётного полка, гвардии старший сержант Николай Краснов был награждён Орденом Славы III степени. Эту награду не случайно сравнивают с Георгиевским крестом. Ею отмечали самых храбрых. Топографы на фронте наносили на карты огневые точки противника, а для этого нужно было обладать выдержкой и железным характером. Чтобы выяснить, где находятся вражеские батареи, приходилось отправляться в тыл врага.

Уже под самый конец войны, 21 апреля 45-го, Николай Краснов пошёл в разведку возле станции Нойхан. Там шли жестокие бои — фашисты закрепились на железнодорожном узле, стремясь остановить наступление наших войск. Краснов зафиксировал расположение артиллерии противника. Наши дали залп, уничтожили артбатарею немцев, и советские войска смогли продолжить наступление. Но 23 апреля враг начал обстреливать уже наблюдательный пункт дивизиона. Две батареи фашистов засели на территории авиационного завода. Краснов вычислил их расположение, и артиллерийский огонь был подавлен. За эти бои он был награждён медалью «За отвагу».

В День Победы для Николая Николаевича война не закончилась. Демобилизовался он лишь в феврале 1947 года. Он всегда говорил: война была для всех разная. Случалось видеть страшное: смерть товарищей. Случалось и курьёзное — однажды задержался в селе, куда вступили вражеские танки. Пришлось пробираться к своим через лес. В другой раз догоняли их на велосипеде. В последний день войны на окраине Дрездена остановились в доме семьи, лояльно настроенной к Красной армии. А Николай Николаевич, надо заметить, при возможности занимался фотографией. Сфотографировал их внучку, взял ее на руки, а малышка и говорит ему: «Гитлер капут».

…После войны Краснов работал не хуже, чем воевал. Об этом говорят медаль «За доблестный труд» и орден Трудового Красного Знамени.

Николай Краснов прошел фронтовыми дорогами путь до Берлина, а потом до Праги

Путь в науку

Демобилизовавшись, Краснов думал идти работать. Но, увидев аттестат зрелости старшего сержанта (в этом звании Николай Николаевич закончил войну), ему посоветовали продолжить учиться. И он поступил в Московский механический институт. Взяли фронтовика-отличника даже без собеседования. Учился он с азартом — как воевал, так и жил. «Наша бабушка, папина мама, воспитывала двух детей одна — муж рано умер, — вспоминает младшая дочь Краснова Елена. — Бабушка была вынуждена много работать, чтобы как-то сводить концы с концами. И наш папа твердо решил: выучиться, вырваться, чтобы помочь семье. Школу он закончил с золотой медалью. Учёбу прервала война, а после неё он с отличием закончил вуз. Там и начался его путь в науку».

Неслучайный случай

Молодого специалиста по распределению вместе с семьёй отправляют в Сухуми. Там, в Абхазии, одновременно с Лабораторией «В» в будущем Обнинске руководство страны учредило Лаборатории «А» и «Г». У нас Лаборатория выросла в ФЭИ, а в Абхазии — в Сухумский физико-технический институт. Оба научных института так или иначе занимались делящимися материалами. У нас строили Первую в мире АЭС и рассчитывали новые реакторы, а в Сухуми — работали над разделением изотопов, радиофизикой, а позже физикой плазмы и термоядерным синтезом. А главное различие в том, что после распада СССР обнинская наука, пошатнувшись, устояла, а вот сказать то же самое про Сухуми нельзя. Особо любопытные туристы прокладывают маршруты в огромных тоннелях, их готовили для мощнейших научных циклотронов. А сейчас они стоят заброшенными.

Но в 50-х никто и в страшном сне не мог представить, что могучий Советский Союз, выстоявший в тяжелейшей войне, развалят изнутри. Страна была единой, цели были общими, и наука — тоже. Краснов активно занимался пуском циклотрона, технологиями производства радиоактивных изотопов, что стало специализацией до конца жизни. Как-то — было это в 1958 году — Сухуми посетил академик Георгий Флеров. Его настолько впечатлил доклад Краснова, что он пригласил того в Дубну. Сам Флеров как раз занимался созданием в Дубне ускорителя тяжёлых ионов У‑300: по своим возможностям У‑300 превосходил все ускорители этого класса во всем мире. И Краснов согласился на предложение.

Но тут в историю вмешивается Владимир Глазанов. В Обнинске его прежде всего помнят, как создателя филиала МИФИ — сегодняшнего ИАТЭ. Но его роль в атомной науке куда шире. В том же ФЭИ он занимался ускорителями, создавал экспериментальную базу института — сегодня ей нет равных в мире.

И Глазанов узнаёт — в научном мире вести разносятся быстро, — что в Дубну пригласили молодого учёного с перспективными разработками. Глазанов опережает Флёрова, перехватывает Краснова и привозит его в Обнинск на своей машине. Каково?

Уже в январе 59-го в Обнинске начали строить циклотрон. А в мае 1961-ю Николай Краснов был назначен начальником подразделения «Циклотрон». Так неслучайный случай связал его с Обнинском навсегда.

«Наша мама, Лариса Ивановна (она сначала преподавала английский язык в 1-й школе, а затем в ИАТЭ), была счастлива, что мы переехали ближе к Москве, — продолжает Елена. — В Сухуми она скучала по золотой осени и мягкому снегу, там ей все было чужим. И вот с семьёй мы переезжаем в совсем молодой город. Сначала жили в общежитии. Вскоре получили квартиру в ещё строящемся доме по пр. Ленина, 42. Мы все влюбились в Обнинск».

Всё по плечу

А пока семья обустраивалась на новом месте, Краснов решал все новые научные и производственные задачи.

С 1963 года начались разработки технологий и промышленного производства требуемых изотопов. А всего через два года потребности нашей великой страны в них были удовлетворены. Это требовало огромного напряжения сил, мудрости и знаний руководителя. Коллеги Краснова были уверены: Николаю Николаевичу всё по плечу. И лучше всего об этом говорят цифры: за первые 12 лет работы объём продукции, производимой на циклотроне ФЭИ, был увеличен в 10 раз. Объём договорных работ за 6 лет вырос в 12 раз. А вот выдержка из отчёта: всего за 5 лет (с 1977 по 1982 годы) — 54 заявки на изобретение, 50 научных статей и докладов на конференциях, научные связи отдела преобразованы в целую сеть с отечественными и зарубежными институтами.

Ученый-физик, доктор наук, профессор, герой ВОВ Николай Краснов награжден высокими боевыми и трудовыми наградами

На сломе эпох

Казалось, атомная наука набирает обороты все сильнее и сильнее. Но потом случилось то, что случилось. На переломе эпох она пережила двойной удар. Во-первых, страну начали рвать на глазах, государство потеряло к науке всякий интерес, финансирование исследований поставили на «стоп», и научные коридоры постепенно стали пустеть. А во‑вторых, тяжёлым ударом для всей атомной отрасли стала авария на Чернобыльской АЭС. Она отбросила развитие всей атомной промышленности назад на многие годы.

В Обнинске слом советской системы поставил на паузу многие научные разработки. «Наука умерла, и похороны её состоялись», — бросил тогдашний мэр Юрий Кириллов. Ему, кстати, тех слов не простили. Но какое в том утешение?
Город, всю жизнь живший по спецуказам из Центра и веривший в своё особое предназначение, потерялся. А тут подоспела чубайсовская приватизация. Задачи какой-то справедливости никто тогда не ставил. Вырвать у государства капитал — вот что было надо. Хватали, что поближе лежит, и многие предприятия при таком раскладе были обречены. Вставали заводы, закрывались НИИ, разорялись производства.

Пан или пропал

Что делает Краснов? В самом начале перемен, когда мало кто толком представлял, что же такое бизнес в научной сфере, отдел циклотронных изотопов под руководством Краснова совершил рискованный прыжок в неизвестность: выделился в научно-производственное арендное предприятие. Подобный шаг мог иметь любые последствия — от ошеломительного успеха до полного краха. «Пан или пропал». Ведь капитализму у нас никто не учил. И тут решающую роль сыграл человеческий фактор, фактор лидера.

В 1993 году вышел указ президента о том, чтобы все арендные предприятия стали либо товариществами, либо акционерными обществами. Краснов выбрал последнее. И вот его мотив. В уставе «Циклотрона» сказано, что акционерами, а значит, и владельцами, могут быть только его сотрудники. Именно в этом Николай Николаевич и видел справедливое руководство. Он был глубоко убеждён, что люди, и только они, составляют основу любого успеха.

При этом сам Краснов любил тогда говорить, что младенческий опыт нового АОЗТ дополнялся солидным опытом коллектива по разработке и производству изотопов, которые служат человеку в медицине и научных исследованиях. Так обнинский циклотрон стал единственным коммерческим в стране. В США тогда, например, работали 10 таких установок, и ещё примерно столько же принадлежало медицинским и научным учреждениям. Западная Европа слегка отставала от Америки. А вот в России был всего один — в Обнинске. Да и тот загружен всего на 10% — скудный бюджет наук и здравоохранения заставляли затянуть пояса потуже.

Кому-то всё это могло показаться непреодолимой преградой. Но не Краснову. «Циклотрон» решает переориентироваться на внешний рынок в ожидании, пока отечественные партнеры смогут собрать портфель заказов. Рынок завоевать было крайне непросто — конкуренция в мире слишком высока. Но Краснов смог. Уже через несколько лет 90% продукции уходило на экспорт. Как говорил сам Николай Николаевич, выиграть в гонке за лидерство помогли высокое качество продукции и ее низкая себестоимость.

«Я не мог бы даже маленького отрицательного штриха назвать, говоря о Николае Николаевиче, — делился ученый из ФЭИ, зять Краснова Федор Раскач. — Настоящий человек, крупного масштаба. Я был уверен, что он найдёт выход в перестроечные времена, когда разваливалась наука. И он нашёл. Николай Николаевич всегда работал для людей».

Спрос на продукцию «Циклотрона» колоссальный

Самый надежный тыл

«Мы всегда очень гордились папой, — вспоминает Елена. — Безусловно, он очень много времени отдавал работе. Но мы всегда чувствовали его любовь, он неизменно был в курсе всех наших забот. А если выдавались свободные дни, мы обязательно ездили в Москву: папа любил цирк, мама — театр. А мы со старшей сестрой Валентиной, открыв рты, слушали его рассказы о захватывающих дух научных исследованиях».

А еще у Николая Николаевича была большая любовь — дача. Ее семья купила в 70-х годах, когда у Краснова возникли проблемы со здоровьем и врачи посоветовали больше двигаться на свежем воздухе.

Со свойственной ему добросовестностью он освоил все премудрости агротехнической науки — всегда собирали прекрасный урожай.

«Сейчас тот старенький домик на Комсомольских прудах мы отреставрировали, покрасили в любимый папин цвет — салатовый. И в это воскресенье, 29 сентября, в день 100-летнего юбилея Николая Николаевича мы соберемся всей семьёй — у папы четверо внуков и восемь правнуков. Старший в этом году поступил в институт, а младшему — 5 лет».

***

Мы хорошо помним Николая Николаевича. Он частенько заходил к нам в редакцию, в домик колонии «Бодрая жизнь». Сухопарый, подтянутый, он обладал какой-то внутренней интеллигентностью и скромностью. Делал большие дела и никогда их не выпячивал. Жил по правде и считал это единственно возможной нормой. Решал важные дела и никогда не гнулся под тяжестью проблем и невзгод. Учёный, руководитель, человек — всё в нем было органично. Гвозди бы делать из этих людей…